Рассудок Джессики, выставленный на автоматический режим, выделял и запоминал то, что казалось важным; сравнивал, анализировал... но постепенно сдавался под напором эмоций. Джессика пыталась подавить раскручивающуюся в голове спираль воображения - как именно "желтый" мог "разобраться" с Тарой... с Элис... Под конец рассказа Джастина, когда он так натурально изобразил рассказ маньяка, она не выдержала, судорожно всхлипнула, закрыла лицо руками и сгорбилась, покачиваясь и вздрагивая от слез. Джастин глотал молоко, Джессика молча плакала. Гробовая тишина пришлась как нельзя кстати.
- Джастин, - сказала она, наконец оторвав мокрые руки от мокрого лица, и протянула ему свой блокнот и ручку. - Ты можешь его... нарисовать? Ты хорошо рисуешь. Извини, - добавила она, немного справившись с собой. - Я очень расстроилась. Ты, наверное, устал так долго рассказывать. Ты можешь больше не говорить, просто нарисуй, ладно? И... если помнишь номер микроавтобуса, напиши, пожалуйста.
Она мало знала про аутистов, но у них, кажется память особенная... она называется эйдетической. Как фотоаппарат. Фотографирует то, что видят глаза. Может, номер серого микроавтобуса точно так же хранится в памяти Джастина.
Микроавтобус. Он почему-то застрял у нее в памяти, как гвоздь, и Джессика не очень понимала, отчего она так привязалась к этому серому микроавтобусу. Как будто она недавно видела такой, но не могла вспомнить где. Да мало ли ездит по дорогам Америки серых микроавтобусов?