- Я расскажу. Если будет мерзко - преджупреждайте.
Палец железной руки опустился на середину лба, куда-то, где начинался заросший шрам. Когда начинался рассказ, это помогало припомнить те или иные события. Такой маленький приёмчик, кто-то на память завязывает узелки, а тут просто что-то более постоянное и всегда под рукой. Не то, чтобы что-то из наполненного насилием прошлого было легко забыть, такой побочный эффект от боевых стимуляторов, которые делали солдат быстрее и давали им остроту восприятия, однако шрамы помогали это структурировать, ну и давали какой-то триггер воспоминаниям, чтобы ограничить их внутри этих специально вызываемых эпизодов.
- О детстве рассказывать не буду. Неинтересно, да и много воды утекло. В шестнадцать я вырвался в пространство Третьего Империума вместе с Ваагхом, в восемнадцать поступил в военную академию на два курса младше него. Закончил лучшим на потоке, стал лейтенантом в Хаз-Матах. "Хлорные Дьяволы", - произнёс он, давая понять, как это для него важно.
Затем палец пошёл по первому шраму.
- Затем была кампания на Джосиниксе против пиратов и мародёров. Я провёл на чёртовом куске дерьма, замаскированном под планету, шесть лет. Искали каждую мразь на ощупь в сраном серном тумане. Вокруг меня погибло больше людей, чем многие видели за всю жизнь. К середине я уже не запоминал ни имён, ни лиц. Под конец нас выдвинули делать то, что мы умели лучше всего, дохнуть в заражённой дыре и утаскивать врага за собой в ад, пока "элита" красуется для корреспондентов в сияющей броне и делает прочие очень важные вещи. Мы победили. Победу я встретил на куче лома, который несколько часов до этого стрелял в нас. За это я получил капитана.
Фесгор отвлёк руку от лица. Его лицо сразу утратило большую долю мрачной сосредоточенности.
- Затем были пара лет относительного затишья. Я почти не помню, что было тогда. Пропивал премиальные и жалование, кутил по барам и прочему, возможно, даже заделал себе пару ублюдков. Надеюсь, рожами в мам пошли, - невесело усмехнулся Дакра. А палец в это время приземлился на начало шрама над левым надбровьем.
- А потом на Храдусе вылупился этот их грёбаный культ. Они применяли всякую химическую дрянь и получили доступ к ядерным арсеналам одной бывшей страны. Непонятно, нахрена их оставили на Храдусе, может, как последнюю линию планетарной обороны. В душе не знаю, да и пофигу нам это тогда было. Насралась куча и кому-то надо было её разгребать. Вы знаете, что такое городская война?... Вот, не знаете. Так вот, вам дохрена повезло и я вам завидую.
Взгляд Дакры ушёл куда-то за лица собеседников, за стены каюты, вдаль. Туда, на Храдус. Он помнил всё. И отравленную жутким коктейлем веществ мать, методично бьющую телом своего младенца по асфальту, и целые кварталы полуразложившихся мертвецов, которых нервно-паралитический газ застиг за бытовыми делами, да так и оставил навсегда, и грёбаного снайпера в окне высотки, превратившего улицу под собой в натуральную бойню, что для гражданских, что для ХазМатов, и сошедших из-за психохимических газов с ума гражданских, кидающихся, как бешеные собаки, на всё, что видят. Палец шёл вниз, через глаз, по щеке, и плавно дошёл на подбородок и перескочил короткий гладкий участок, перейдя на параллельный ему, но более короткий, заканчивающийся на середине щеки
- Я там получил майора. Потом было ещё кое-что, но разглашать не могу ещё лет сорок, - Дакра ненадолго замолчал, будто сам пытался вспомнить, что там было, пытался и не мог.
- А потом... Ну, потом снова спокойное время. И мясорубка на Фантазии. В Пустошах, мы из них не вылезали. Выслеживали хреновы мобильные сборщики асланов, чтобы Фантазия не превратилась во второй Дринакс. Там меня, собственно, и поломали. А поломанные солдатики Империи не нужны.
Пальцы железной руки сжались в кулак, то ли из-за злости, то ли вслед за судорогой фантомной боли.
- Ну, а потом я четыре года прожил на Азиме. Было... спокойно. Пока в один день всё не укатилось к чёрту. Но это неинтересно, я уже понял свою ошибку и больше повторять её не собираюсь. Короче, можно сказать, что я понял, что в мире жить не умею и война меня всё равно догоняет. Думал, куда пойду, хотел завербоваться на первую попавшуюся войну. Но, спасибо Александре, я тут.