— Сражайся, ты дворф! — не выдержал и крикнул сэр Юсташ. Он был просто жалким зрелищем, этот недоумок, сорвавший его переговоры с вождем варваров своей простолюдинской спесью, а теперь даже не могущий как мужчина ответь за свои слова со сталью в руках.
Решившись, Юсташ расстегнул пояс, на котором висел его кинжал, и бросил самострел на землю. Так он сделал себя по видимому безоружным.
— Возьми тебя Бездна, ты что хочешь умереть как трус?!
В ярости престарелый рыцарь сделал шаг, а затем еще один, и еще навстречу сражающимся. Его кулаки были подняты в воздух, очи гнева буравили спину Тодора. Лорд Колвилль надеялся, что если не слова на Всеобщем, то, по крайней мере, пантомима сделает его намерения понятными для тулнеев.
Лидер чужаков в ярости от презренной слабости и нелепости его чемпиона. Это что-то, что могут понять, разглядеть и принять даже эти дикари. Тем более, что ярость Юсташа не была показной. Он действительно презирал сейчас дворфа как какого-то червя, копошащегося в грязи, и видел его чуть ли не как погибель Троллклава в его убогости.
Его, рыцаря, двигал вперед не только холодный расчет, одним словом — но и расчет был там. Берглин оказался медлительным тупицей, неспособным схватить инициативу как то подобает благородному. Не удивительно, что из ordo nobilis он пал в деревенские дурачки. Вайтфит — тупицей, который хотел превратить их и без того бедственное положение в подлинную катастрофу, лишив их лошадей ради какого-то своего непродуманного трюкачества. Неммонис Даар — тупицей, скованной нелепыми представлениями о чести, почерпнутыми из детских книжек. Все они были убийцами, преступным отребьем, насколько это понимал Юсташ. В своей нерешительности и нежелании делать то, что должно, они поставили на кон против Груумша жизни тысяч жителей Побережья. Его люди не были разменной монетой, которой чужаки и иностранцы могли играть в свои извращенные игры.
Его миньоны подвели его. Его самозваный чемпион не мог даже сражаться. Они что не понимают, что барон ждет их, и они не могут позволить себе обходной путь и обратную дорогу в Даггерфорд?
— Дерись, ты мешок с нечистотами! — прорычал Юсташ уже над самым ухом Тодора. — Ты не имеешь своей чести, это я понял, но я сам перережу твое горло, недомерок, если ты уронишь честь Колвилля и Троллклава!
Как близка была злая сталь. Что ж, он видел как Гадроф промахнется в своем сне. Он думал, что то Берглин, кто будет наживкой, но, видимо, здесь он ошибся.
Теперь рыцарь смотрел на принца-побирушку варваров. Гневный голос Юсташа разносился над поляной, его руки, сжатые в кулаки, были высоко подняты над головой. Вблизи и не совсем понимая, что происходит, можно было подумать, что он сам бросает Гадрофу вызов. Но, как мы знаем, то и был расчет.
— Почему ты играешь с ним, тулней!? Мы — мы все — видим, что ты великий воин и можешь легко убить этого недоумка! Сделай это, прошу, хватит пытать меня! — прокричал Юсташ тоном, который — опять-таки не слыша и не разбирая слов — можно было интерпретировать как вызов на поединок.