Лис, запуганный до смерти, видел, все видел. Видел, как твари набросились на его друга, видел сквозь толстое стекло банки, как старая крыса, под звонкий визг молодой, швырнула заклятием в круговорот жирных теней и образов, почувствовал, как запахло пожаром в липкой тьме, окутавшей все вокруг, и услышал, как завопили бабочки, впервые, кажется, осознавшие, что в банке было куда лучше, чем там, снаружи.
А потом раздался хлопок. Лопнула банка, как последняя надежда.
И лис ощутил отвратительный густой холод, будто окунулся в топкое ночное болото. Движения его стали медленными, будто в дурном сне каком-то, шерсть упала на лоб, прилипая к глазам, загораживая все вокруг. И страшное осознание, что шерсть эта слишком длинная, для того, чтобы быть его, прошибла его холодным потом. От сжавшего сердце и желудок страха начало мутить. Лис постарался сделать шаг, но пол под ногами превратился в какое-то илистое дно, качнувшееся, будто толстый слой желе под лапой. Доверять этому полу не хотелось, и лис решил остаться на месте. И тогда он почувствовал неприятный зуд. Сжав зубы, решил не чесаться, а поднять голову вверх, чтобы увидеть, что же в самом деле тут происходит.