Испугалась почтеннная крысь Бонни Мо! Однако же крепкой закваски была наша бабушкенция (той самой закваски-то, которая советской называется в иных менее волшебных мирах). Скрипнула зубами от ужаса наша бабушка, фыркнула воинственно, фартучек кружевной грозно поправила. Ух, грозная воительница с лысым хвостом!
- Арьягмагья! – просипела вдруг грозно и властительно баба Мо, сузив глаза свои человеческие, странные глаза и красивые даже по своему.
Потемнело. Погрознело. Пострашнело прямо скажем в этой комнатке: и старинные часы испуганно притихли, и банка с лисом в ожидании кажется замерла прямо вот. Гнилисто-зеленые оттенки приобрела крахмальная скатерть уютного стола, издохшей медузой обмяк весёлый абажур над головой.
Жуть навалилась мурашечная. Только ЭТИ потусторонние веселятся же, только кривляются же те самые гости, которые из шкатулки Пандоры наведались, ухмыляются себе и визжат. Гадюкены!
Скрежещат гадостно, насмехаются, хихикают пакостненько теневыми своими пастями – пиявки потусторонние, глисты, паразиты, создания иноМОРовые пришедщие на зов. Магию неумелые почуявшие и радостно к ней приникшие жадными своими ртами.
- Сссссс глупый, шшшш ничтошшшный, щщщщамоуверенный. Нету дня, всегда лищщь нощь. Выпьем шшвет, жаштынет кровь! Шшшолнце медленно сгниет, гноем лопнет и помрет. Ишшшшгоняешь НАШШШ??? Ну чтошшш. Щщщщщ. Мы тебе ущтрои дрошшш!!
…И плывет себе комната, илистым болотным дном обращается. Тёмным колодцем выворачивается, кладбищенскими надгробьями вдруг произростает. И вроде ты в комнате с крысами находишься, дон Сергэ, а вроде в иное место пытаются утащить тебя твари. Плесневело-горький воздух набивается в ноздри, какие-то живые травы оплетают ноги.
Ещё в Петрограде.
Уже в иных края наполовину. В тех самых краях, в которые не стоит отправляться в одиночку-то.