"Приятно познакомиться, Руэл", - представился Уилсон вопреки своей обычной тяге к затворничеству. Следовало отметить, что события последних дней сильно повлияли на учёного. Реальная действительность оказалась настолько искажённой по сравнению с его представлениями о мире, что он начал иногда ловить себя на мысли, будто думает, что спит. Или, возможно, находится в матрице (как в том старом фильме). Происходящее было странным ровно настолько, чтобы начать думать о нём отрешённо, будто бы это и не с тобой вовсе происходит, а вон с тем парнем, которого ты знал с детства, но при этом недостаточно странным, чтобы побороть инстинкт самосохранения и начать пить из унитаза или пытаться выйти в космос без скафандра.
Землянин чувствовал в душе потерю. Утрату чего-то действительно важного, либо какую-то проблему, требующую разрешения и потому постоянно давящую, не давая разогнуться в полный рост. С Гейтсом подобное случалось пару раз, но он не помнил, чтобы всё это было настолько интенсивно. Но в подобные моменты кризиса он становился более открытым. Словно бы обычно его сковывали цепи. Метафорические, конечно же. Мешающие выставлять себя на показ или привлекать к себе внимание, словно бы это что-то постыдное. Но в часы нужды у парня появлялось оправдание, и потому он позволял себе то, что в обычной ситуации назвал бы лишним.
"Меня зовут Уилсон Гейтс. Если хочешь коротко - можешь звать меня Уил. Я специалист по искусственному интеллекту, ну и немного - по электронике. Рад, что тебя допустили к нам. Сражения сражениями, но надо же разносторонне прорабатывать вопрос, а не хвататься за молоток, чтобы испытывать объект исследования на прочность... Ты представляешь: и нас после этого ваши называли обезьянами. Даже как-то обидно... Ты извини, что я перебиваю, но нельзя ли нам дать доступ к вашим данным, чтобы мы тоже включились в исследования? Как вы, кстати, исследуете? Я имею в виду: у вас же превосходство по технологиям - кто знает, может, у вас какой-то особый, принципиально новый подход есть. Мы как всегда: всё по старинке. Ну разве что искусственный интеллект вот изобрели когда, стали ему давать прорабатывать варианты, которые надо досконально все прокрутить и проанализировать, чтобы ошибки не было. Это, кстати, очень удобно, потому что ИИ, он же, в отличие от человека, практически не ошибается, ты ему данные даёшь - он там начинает своим думателем думать, анализатором - анализировать. Ну ты понял... А я, на самом деле, невнимательный бываю - просто капец! Особенно смешно бывает, когда ищешь какую-нибудь вещь нужную. Вот везде уже поискал по три-четыре раза, а потом обнаруживаешь, что она лежит на каком-то видном месте, и её вообще никто не прятал, а это ты просто даже предположить не мог, что она может там лежать. Но тебя уже заклинило, и ты каждый новый раз будешь искать по тому же самому маршруту, который проходил сначала, пока не отдохнёшь. Или вот ещё: бывает, размышляешь о чём-то, причём о чём-то таком важном, а потом у тебя мысль перескакивает на другую тему, но ты понимаешь, что думал о чём-то ну прям ваще супер важном, что может решить какие-то глобальные проблемы мира... а вспомнить никак не можешь, о чём думал. Всё: ускользнула мысль. Так обидно бывает, аж жуть!" - учёный тараторил и тараторил, даже не пытаясь остановиться. Сложно было сказать, почему его так прорвало... возможно, он видел в Руэле спасительную соломинку. Ну типа: добрый коп и злой коп. Злой - Тойн, понятное дело. Вообще все вояки в его лице. А может быть, Гейтс просто подсознательно заметил неловкость собеседника, и это заставило его перейти "в наступление".
"Про артефакты я тебе так скажу: перечисляй все, какие есть. Ты говоришь, мол: только эти интересуют. Но кто знает, может, мы по описанию сумеем понять остальные. Я имею в виду: в расах Вершителей должно быть какое-то сходство. Может быть, сходство было в образе мышления? А если он совпадает, то может, и с артефактами разберёмся. Все данные, какие не засекречены, конечно - не хочу, чтобы у тебя из-за нас проблемы были. А, и вот ещё что. Ты говоришь: вера у нас есть. А у других Вершителей было что-то подобное? Может, алтари какие-то, храмы... что-то ещё, что с точки зрения науки выглядит иррационально? Кстати, насчёт иррациональности и науки. Кто-то из наших учёных говорил: "Нет смысла не верить в бога: если он есть, то после смерти ты окажешься в плюсе, а если его нет - ты ничего не теряешь". Смекаешь?" - Уилсон рассмеялся, потому что это высказывание было довольно остроумным, на его взгляд. Тут же осёкся и сказал серьёзно: "Я вот верю. Но что-то мне подсказывает, что... эээ..." Тут он вдруг вспомнил, что Тойн предупреждал о том, что протерианские учёные ничего не знают про угрозу полного уничтожения. А Уил считал, что описываемое оружие, скорее всего, уничтожит не только физические тела. Это-то и было страшно. Но в то же время и не очень: в небытии вряд ли тебя будет волновать, что ты умер.
"... неважно. Это я так, про один свой кризис веры хотел вспомнить, а потом вспомнил, что я это уже обдумывал, и пришёл к выводу, что всё хорошо", - выкрутился мужчина, стараясь не особо краснеть из-за вранья, - "Кстати, насчёт бомб. А почему именно "бомбы Шрёддингера?" Просто меня это наталкивает на одну мысль, но ты сначала расскажи, чтобы я тебя своей информацией не сбивал с толку".
Когда протерианец достал музыкальную шкатулку, Гейтс воодушевился сверх меры. Музыку он любил. Так и сказал Руэлу: "Я люблю музыку. Где-то в книжках в своё время читал, что на самом деле музыка постоянно вокруг нас. Просто люди разучились её слышать. Возможно, это как-то связано с Вершителями... Ладно, давай послушаем!"
И услышал он музыку, и понял, что это хорошо... Уил ожидал чего-то, подобного тому, что начало происходить, как только крышка перестала препятствовать распространению прекрасного. Он бы скорее удивился, если бы шкатулка оказалась банальной позвякивающей ерундой из антикварной лавки, наподобие тех, которыми любят понтоваться современные хипстеры. Но нет, всё шло, как надо: музыка захватила учёного и понесла на своих волнах куда-то вдаль. Одно было странно: он ожидал, что мелодией его души окажется нечто бодрое и жизнеутверждающее. Возможно, немного озорное или по-детски вредное. Но мелодия была совсем другой, чему, впрочем, он не успел отдать отчёт: первые ноты, казавшиеся странными и незнакомыми, слились в единый мотив, оказавшийся таким родным.
Стоило бы отметить, что обычно программист так и слушал музыку: главным для него была в первую очередь мелодия, а не слова. Он любил слушать песни на иностранных языках, не понимая и половины слов, но додумывая смысл самостоятельно. Песни были для него чем-то вдохновляющим. Чем-то, что позволяет фантазировать, создавать что-то новое, или чем-то, что можно подобрать под удачный момент. Ещё он искал в музыке энергию. Можно было читать стихи, и в некоторых даже находить глубокий смысл, который может тронуть тебя до слёз. Но в музыке был драйв. Были взлёты и падения, крутые виражи, погони... экшен, одним словом.
Появившаяся из шкатулки мелодия была не такой. Но в то же время она была до боли знакомой. Ему казалось, что он уже слышал её в каких-то фильмах или кино. Или у каких-то музыкальных групп. Или тот приятель с кафедры когда-то играл что-то подобное в узком кругу под красное сухое. Хотя нет, один бы приятель такого не сыграл...
Это было словно оркестр. Много инструментов, причём более одного ведущего. Были тут и струнные. Кажется, акустика... Переливающиеся, постоянно ломающие ритм, но остающиеся невероятно гармоничными, не вызывающими отторжения или желания ногтями расцарапать себе руки до крови (типа произведений Dream theater). Местами тягучие и плавные, спокойные, местами - ритмичные, нагоняющие атмосферу. Они перекликались с духовыми или, возможно, с органом. Точно Уил сказать не смог бы: он не хотел анализировать звучащую музыку, слишком уж чарующей она была. Такой, которую слушаешь, стараясь дышать как можно плавнее и тише, лишь бы не упустить ничего, сосредоточиться на чувствах внутри себя. Ощущаешь, как по венам течёт энергия, а по спине поднимаются мурашки. Поднимаются и уходят вниз по рукам, словно бы стекая мелкими каплями на землю. Ему казалось иногда, что он слышит ударные, но не мог точно сказать: было ли это действительно так, или же это был пульс, скачущий по венам и отдающийся в барабанных перепонках. Поверх всего этого накладывался ласковый шум морского прибоя, не заглушающий основную партию, но дополняющий её.
Было в этой мелодии всё и сразу. Но только хорошее. Впрочем, Гейтс считал множество вещей хорошими. Он умел взвешивать и анализировать, и был из-за этого иногда довольно нерешительным, ведь зачастую когда приходилось выбирать из двух вариантов, мужчина осознавал, что они равнозначны, и он не смог бы отдать предпочтение одному, если для этого надо было отказаться от второго.
А в песне было сразу всё. Протяжные мотивы не вызывали тревоги. Напротив: они были, как уютное тёплое одеяло, когда ты остаёшься дома один, выключаешь свет и закутываешься в него. В него и в тьму, несущую покой и позволяющую дать волю собственному воображению и мыслям. Если бы Уилу сказали, что свет - хорошо, а тьма - плохо, он бы не понял этого человека. И свет и тьма были нужны каждый по своему, и программист любил и то и другое.
Впрочем, этим мелодия не ограничивалась. Было в ней тёплое, ламповое, всё радостное, что случалось с тобой в жизни. То, что бывает приятно вспомнить перед сном. То, что ты хотел бы повторить, если бы тебе предложили прожить свою жизнь заново, с самого начала, и ради чего ты не изменил бы ни одну свою ошибку, боясь, что тогда жизнь пошла бы не так. Ощущения от новых открытий. Поездки с родственниками на курорт. Подарки от отца на твой последний день рождения, который вы праздновали вместе (особенно запомнились игрушечный дельфин и небольшая машинка, об которую дед потом споткнулся и сломал, и тебе было обидно до слёз, потому что ты очень любил родителей и дорожил теми подарками). Походы в кино и посиделки с друзьями. Общие увлечения. Время, проведённое в виртуальных играх в офигенной компании. Когда ты делал что-то, чего никто не делает лучше тебя, и чувствовал, как тебя за это ценят.
Но было в музыке не только знакомое. Было также и таинственное, интересное, абстрактное... Что-то вроде пляшущего пламени костра в ночи недалеко от берега моря. На небе - не облачка, а лишь луна и звёзды. Не сосчитать их, но они сияют и манят тебя к себе. А ты совсем один. Как будто вся планета размером в пару десятков раз меньше луны, как в той сказке про маленького принца. Но тебя совсем не беспокоит это одиночество. Ведь ты - свободен, да и мнимое оно... Где-то там есть те, кого ты любишь. И когда тебе понадобится - они окажутся рядом.