— МИНУТУ!!! — заорал Тсунео, обеспокоенно вскакивая.
Впрочем, Ебака не особенно встревожился. По крайней мере, сейчас. Если бы каждый человек, подавившийся мишками в Японии, умирал, Тсунео давно бы хранил несколько ящиков мишек в своём шкафу. Но одно дело — не волноваться, а другое — бедная Аюми! Мальчик тут же оказался рядом, схватив сестрёнку за рук...
За руку...
За руку...
За руку...
Солнце Заира било в глаза сквозь покрытые копотью окна. Звонок в дверь повис в напитанном трескучей жарой воздухе, перерастая в рёв турбин и лопастей. Огромный несущий винт «Сикорского» в морской модификации SH-60 набирает семнадцать метров в диаметре, поэтому за его воем трудно услышать даже крики соседа. О, а криков было достаточно. Как и полевых носилок на ребристом полу. Рука в тактической перчатке сжимала ладонь Тсунео. Копоть покрывала и предплечье, и закатанный рукав полевой униформы. Из бронежилета торчали клочья кевларовых нитей там, где пулемётная очередь нашла свою цель. Нудел голос пилота на общем канале, посылающий вызов полевому лагерю. Он повторял позывные, раз за разом, каждые две минуты, как робот. Но слова растворялись в эфире.
— Это борт восемь-один-три, как слышно, приём?
Приём...
Приём...
Приём...
Тсунео резко встряхнул головой:
— Приём пищи должен быть осторожен. Дай, я сам, — мальчик отвёл руку Аюми, попытался наклонить сестру чуть вперёд, тактично стараясь касаться только её плеча, и ударил основанием ладони между лопатками: не особенно сильно, но быстро и резко. А потом ещё трижды. — ОДНУ МИНУТУ!!!