Ледяная волна окатила съёжившегося под одеялом Тсунео, стоило ему окончательно проснуться. Рука побледневшего мальчишки сжалась под подушкой так крепко, что, казалось, ещё немного — и мышечные нити лопнут от статичного напряжения. Как будто Ебака раз за разом проигрывал в голове то, что могло случиться секунду назад, и всё сильнее пытался остановить так и не начатое движение. Вопреки обыкновению, он даже не начал отбиваться от ягодной интервенции в нос.
«Ксо...»
Словно мало ему досталось, пластиковый кирпич у изголовья заиграл первые аккорды Forgivable Drown. Не то чтобы ставить пост-хардкор на мелодию будильника было хорошей идеей, но из-за таких снов (и таких сестёр) Ебака Тсунео предпочитал просыпаться резко, быстро и надёжно. Почти как выстрел из «Глока», только наоборот. Тут коленка тринадцатилетнего повелителя миров неслабо прошлась по братским рёбрам, и Ебака узнал нечто новое о «резко, быстро и надёжно». Спасибо Будде, что хотя бы песня этим утром начиналась негромко.
— Отстань! — вяло запротестовал школьник, стараясь поскорей спихнуть дрожащий голос поглубже в горло. — Эй... сколько вообще... а, вижу. Эй!
Леденец в очередной раз ткнулся в лицо Ебаки, и сперва нос Тсунео, а затем и владелец носа смирились с неизбежным: с наступлением дьявольского как... как... — о, прекрасно! — как дьявол первого апреля. Ещё несколько секунд школьник тупил, прогоняя из памяти тревожный образ разрушенной пустыни, а потом с сонной улыбкой ухватил сестру за локоть. Та без труда вырвалась, в очередной раз доказав Тсунео, что Аюми — не человек. Ни один муж или женщина, а тем более старец или ребёнок, не способны носиться по дому с утра пораньше с таким завидным проворством. С другой стороны, когда, как не в первый день старшей школы, узнавать, что твоя сестра проклята энергетиком «Миракл Боди»? Всё логично и закономерно.
Первый день старшей школы.
«Да, точно. Вот я влип».
Надо сказать, что эта мысль подействовала намного лучше — рогатая тень исчезла, а распахнутое окно прекратило вызывать дрожь. Тсунео встряхнулся и с некоторым трудом прохрипел:
— Лучше выруби будильник, великий демон. Ну, если хочешь, чтобы владыка тысячи легионов и дальше мог скакать на сломанных рёбрах собственного миньона.
Под конец голос Тсунео звучал почти нормально. И даже улыбка перестала быть такой ошалелой. Обычный парень, обычный сон, обычная сестр... нет, это звание ей ещё предстояло заслужить. Мальчику почти удалось убедить себя в нормальности пробуждения и убрать руку из-под подушки. Только вот блеск солнца, отражённого в зеркале очков, стоял перед глазами Тсунео ещё несколько долгих секунд. И где-то там, в глубине души, Тсунео знал, что сон не был сном. Он знал, почему худой человек не верил в чудеса. Знал, что позади тогда стоял ещё один, всегда говоривший с акцентом. Но этому знанию не было пути в новое учебное утро: сейчас Тсунео предстояло спасать свои рёбра.