Персонажи
Тристан
Появление принца ошеломило полудраконицу — по другому и не скажешь: она тут же вскочила, проигнорировав протянутую руку помощи, и приняла боевую стойку — но нападать не стала, очевидно, ее остановила мирная речь Тристана. Кимоно на девушке было немного необычным — с прорезями для крыльев. И сквозь эти прорези Тристан успел заметить, что кожа на ее спине по меньшей мере в нескольких местах рассечена — такие следы оставляет хлыст. Тут девушка оказалась с ним лицом к лицу — она казалась, скорее, растерянной, чем рассерженной.
- Вы же все видели? Так стыдно! Пожалуйста, никому ничего не говорите! Только бы ученики ничего плохого не заметили! - полдраконица опустила взгляд, - Да, вы правы, мое имя Сора. Жаль, что наше знакомство состоялось при таких обстоятельствах. Кто вы? Одеты, как пришлый. Почему вы хотите мне помочь?
Шутливые комплименты девушка просто проигнорировала — судя по напряженному выражению лица, она отчаянно искала выход из сложившейся неловкой ситуации, и ей было не до веселья.
- Тристан, а вы давно здесь? Что-то я раньше вас в окрестностях не встречала. Знаете, куда ведет эта тропинка? Может, вам нужен проводник?
Недоверие Соры к незнакомцу было понятно — и в то же время, девушка шла на контакт. Правда, кажется, теперь она пыталась сменить тему разговора, обсуждая не свои проблемы и разногласия с коллегой, а самого принца. Девушка уже не выглядела столь напряженной, как в начале беседы, ее руки опустились — теперь лишь по кимоно можно было догадаться, что она занимается боевыми искусствами.
Типпи
- Здравствуй. Я — Сонг, но местные жители зовут меня Старым Сонгом, или просто Старцем, - пожилой монах улыбнулся Типпи, отчего его морщинистое лицо еще больше сморщилось, а глаза превратились в щелки. Старик не торопился вставать, сидя все в той же медитативной позе — словно бы врос в берег. Он излучал покой и уверенность, которые передались и мальчику — Типпи почувствовал, что находится в месте, где ему ничто не угрожает.
- Это священные бусины, - рассмеялся Сонг, заметив интерес Типи к четкам, - Благодаря им я помню, сколько молитв сегодня прочитал. Каждый раз, когда я заканчиваю благодарить богов, я перебираю бусины. Видишь, тут посередине кисточка? Дохожу до нее — и начинаю все сначала… Можешь взглянуть поближе. Впрочем, ты, может быть, не знаком ни с молитвами, ни со здешними богами… Откуда ты пришел?
И ту произошло нечто необычное — во всяком случае, неожиданное. Монах, ноги которого по-прежнему оставались скрещенными, поднялся в воздух и оказался вровень с Типпи. Сонг завис перед мальчиком и протянул тому руку с четками, поблескивающими на солнце, словно внутри камушков была заключена живая вода, предлагая рассмотреть бусины поближе.
- Так гораздо проще говорить, - безмятежно прокомментировал свои действия монах, - Не приходится повышать голос, и удобнее смотреть в глаза.
И Типпи, действительно, мог теперь разглядеть глаза старца, выцветшие от возраста — его взгляд был добрым, в нем читался искренний интерес.
Писатели
Дарья
Рикка с упреком исподлобья взглянула на начинающую писательницу:
- Вы просто моего покойного братца не знаете. Ой, то есть — не знали. Его уже нет. И хорошо. Все равно он не хотел быть моим братом и запрещал так его называть. Я же в их семье приемная. И он постоянно создавал кучу проблем на ровном месте. Представляете, учитель Ватари трижды отказывался становиться его наставником, считал его совершенно безнадежным по части боя и стрельбы. Вот мой братец мне и завидовал…
Девочка отступила на шаг, не давая себя обнять. Теперь она улыбалась — но улыбка получилась какая-то горькая, словно она была готова заплакать.
- Ненавижу таких родственников! Только сестра меня здесь и держит! - Воскликнула девочка и сама испугалась того, как громко прозвучал ее голос на ночном кладбище — даже ладонь ко рту поднесла.
- Нехорошо получится, если нас здесь застукают монахи. Но все еще спят… Лучше дождаться, когда они поднимутся и объявят сбор. Вот что! Пойдем в додзё — думаю, Лин-семпай уже на ногах. Он взрослый! - поспешила добавить девочка, чтобы развеять сомнения собеседницы, - А по дороге я вам расскажу про фестиваль!
И Рикка сама приблизилась к Дарье, хватая ее за рукав пальто и пытаясь увлечь куда-то за курганы, очевидно, за пределы этого странного погоста, больше похожего на лесопарк с абстрактными скульптурами.
Олег
Хару испытующе посмотрел на Олега, затем на окружающих воришку и его несостоявшуюся жертву местных жителей и тяжко вздохнул, понимая, что его загнали в угол. Страха парнишка не выказывал, а может, и не испытывал его вовсе — такие шалопаи вечно пробуют границы дозволенного и умеют выкручиваться из неприятных ситуаций. Олегу этот типаж был знаком — пожалуй, в каждом классе общеобразовательной школы учится свой Хару. Разве что без ушек и хвоста.
- У меня и правда нет родных, только дедушка! - ответил лисенок Олегу и насупился, приобретая весьма жалобный вид.
- Вот именно! У тебя есть дедушка! Между прочим, местный святой! А ты его так позоришь! - скрестила руки на груди целительница, принимая менторскую позу, - Связываешься с разными проходимцами и попадаешь в передряги! А ну признавайся, кого ты выглядывал в толпе!
Мальчишка сжался под тяжелым взглядом женщины и что-то невнятно пробормотал. Понять можно было только «я сам...» и «никто не виноват». Если у малолетнего хулигана и были подельники, сдавать их правосудию он не собирался.
Гномка, поймавшая воришку, округляла глаза: - Это как же так получается, я ударила внука самого Старца, к которому собиралась заглянуть за благословением? Да быть такого не может! И почему у него уши?
Настал черед целительница вздыхать: - Многие монахи нашли свой путь, пожив мирской жизнью. Вот и у Старого Сонга остались дети. А второй дедушка Хару был одним из этих…
Губы женщины на миг скривились, словно она недолюбливала лисий народ — и она тут же принялась извиняться перед Хару за свою мимолетную вспышку раздражительности:
- Нет, ты не подумай, я ничего против твоих предков не имею — но, согласись, так легко бросить ребенка на произвол судьбы могли только лисы.
Решив, что инцидент исчерпан, и оружие ей больше не понадобится, гномка закинула мешок за плечи, и снова извлекла из кармана карту: - Раз вы все тут местные, все дороги знаете, может, подскажите, как проще всего пройти к монастырю? Я поломница, приехала на фестиваль Молитв. Он же совсем на носу!
- О, я могу вам показать дорогу! - с энтузиазмом откликнулся лисенок, - Только отпустите меня, я вас прямехонько к храму выведу!
- Не спеши так! - одернула его целительница, - В монастырь отправимся все вместе! У меня там полно дел, а о твоих похождениях должен, наконец, узнать дедушка. А то ушел медитировать в горный лес, а внучек совсем распоясался! И лучше тебе не пытаться сбежать, все равно свидетели подтвердят мои слова. Вы же тоже направляетесь в Храм Цикад?
Последний вопрос был адресован уже Олегу. Тут голос снова подала гномка:
- Или вы, наоборот, поезд поджидали? Тогда вам надо бы поторопиться, долго он здесь стоять не будет. А следующий неизвестно когда придет!
Суета на перроне и правда улеглась, все, кто хотел оказаться в вагонах, уже нашли себе места. Из ближайшего окошка выглядывала какая-то фигура в маске — если приглядеться, можно было заметить, что сквозь нее просвечивает спинка сидения.
- Дед — единственный, кого Хару хоть немного уважает, или, скорее, любит, - негромко проговорила целительница, так, чтобы ее слышали лишь Олег и гномка, - Если донести до него всю серьезность ситуации, что мальчик спутался с нехорошей компанией — может, тот придумает, как наставить его на путь истинный. Ведь это же сам Старый Сонг, достигший просветления. Хорошо бы его отыскать, пока Хару и правда не попал в беду. Сначала позарился на чужую еду, а потом и до разбоя дойдет же!
Было заметно, что при всей строгости женщина расположена к лисенку и желает ему добра. Как учитель, Олег прекрасно знал ту истину, что порой приходится проявлять жесткость, чтобы воспитать подрастающее поколение. Кажется, Хару не хватало именно этого.