Сентиментальные истории из боевой отцовской юности о медсестрах, дающих клятву выйти замуж за солдата, уже пребывающего на смертном одре, не вызывали в циничном худеньком сердечке Коган никакого отклика. Она закатывала глаза или отключала слух, думая о бабьей глупости и солдатской наивности в одном флаконе.
Однако в момент концентрации на выживании, снятии мерзких башок и предвкушении встречи с топтуном и стукачом в одной морде, Эва потеряла контроль над главным - собственной личной жизнью - и брякнула, не подумав:
- Ага
Да и покраснела тут же, разозлилась, едва не выронила приготовленный по чью-то тварью душу арбалетный болт, опомнилась, пусть и поздно:
- Иди нахуй, Сердюк, - но голос потонул в очередном оглушительном грохоте , возвещавшем о появлении серьезного соперника, отчего Коган безусловно разозлилась ещё сильнее.