Сознание выплыло из небытия. В иной ситуации Лагакх бы двигалась, как змея, но это станет очередной ложью, подобной смелости Груумша. Орчиха отодвинула предложенный бурдюк и поднялась. Мышцы сковывал остаточный эффект яда. Она поковыляла прочь и "эротично" опорожнила желудок. Одно в шамане осталось неизменным - это молчаливая непреклонная гордость, исключающая вольности. Слезы проступили на глазах помимо воли, когда остатки отравы вышли наружу. Пожевав для свежести морозной паутины, женщина вернулась в лагерь и протянула руки к лицу Пугны, зашептав страшную и жутковатую молитву на чужом языке. Тень полукровки на мгновение изменила форму, словно то стоял кто-то другой.
— Надо идти дальше или уходить, — произнесла Лагакх. При звуке её голоса поднялся зловещий ветер, подобный дыханию мертвеца и тени заплясали, точно черти, пожирая свет огня.