Посмотрев ещё раз в сторону Пугны, эльф закатил глаза.
— Ой, да на, забирай. Это вшивое рубище ещё всё равно не греет.
Он кивнул Пугне, увидев наконец застёжку.
Взбешённый всем происходящим, эльф сорвал с себя ненавистные прелые тряпки, швырнул их в Пугну и вновь повернулся к двери. Не могло быть, чтобы в этой тюрьме не было больше никого, кроме них троих.
—
Дерундâн, саг!, — попробовал он на этот раз дварфийский.
Помолчав ещё немного, он попробовал язык полуросликов:
—
Тиньки-виньки, по!