Несмотря на леденящие порывы ветра, грязь в закоулках Мирбо лишь по утрам покрывалась тонкой корочкой льда, которую с рассветом ломали сапоги бродяг и босые стопы нищих. В остальное же время улицы этой бедной и во многих смыслах неблагополучной части города покрывало чёрное, мокрое месиво, прилипающее к полам плащей и накидок, оставляя свои следы на голенищах путников, рискнувших пройти по ней. Казалось, даже летнее солнце было бы бессильно высушить его, ибо эта жижа скрывалась в тени узких переулков, образованных кособокими домишками, которые петляли и кружили, словно сами хотели скрыться от светила на небосводе. Грязь могла бы многое рассказать, стоило не особо брезгливому исследователю окунуться в неё поглубже, но особо привлекали внимание на две вещи, неизменно присущих темной изнанке любого поселения - деньги и кровь. Медяк, оставшийся не найденным после ограбления случайного прохожего, выбитые зубы несговорчивого торговца, при желании все эти следы можно было обнаружить практически на каждом углу и перекрёстке.
Вдохнув кислый запах пота с нотками сладковатого запаха крови, Риффин почувствовал себя в своей стихии. В его родном городе жаркое солнце превращало всю эту грязь в пыль и песок, но сути это не меняло. За одним исключением - тот город был пресыщен воровскими и прочими преступными шайками, и одиночки там долго не жили. Северные же города, как доводилось слышать плуту, гораздо меньше были привержены к прочному коллективизму, и конкуренция здесь позволяла занять своё место даже одинокому искателю богатств. Тафельд не знал, были ли правдой эти слухи, и сейчас ему предстояло это узнать. Однако стоя по колено в грязи, парень задумался о выбранном им пути. В своих снах он видел себя смертоносным убийцей, который словно тень подкрадывается к своим жертвам, и исчезает, оставив беднягу корчиться в агонии от медленно отравляющего его кровь яда. Но ни ядов, ни денег на них, ни соответствующих умений у Риффина пока не было, а жажда силы продолжала его грызть. Перед его глазами же было совершенное иное поле деятельности - нищие и воры, бродяги и головорезы. Они были разрозненны, неэффективны, и даже если и существовал преступный синдикат, было очевидно, что полностью охватить эту нишу он не в состоянии.
Оглядевшись, плут заметил старика, сплошь покрытого лишаем, который сидел с протянутой рукой прямо в холодной грязи, видимо почти потеряв связь с реальностью. Несмотря на заметное слабоумие бедняка, Тафельд все же потратил несколько минут, внимательно наблюдая за его поведением. И лишь когда он заметил, как ловко поданный медяк исчез в рукаве ободранной накидки старика, парень довольно ухмыльнулся и направился к нему. Пора было добывать информацию.
...
Риффин как раз успел спрятать имеющиеся у него ценные вещи, такие как золото и оружие, в различных тайниках в безлюдных тупиках, когда за ним пришли. Двое амбалов с пропитыми лицами и шрамами на руках, свидетельствующие о частых поножовщинах, вломились в его комнату в одной из самых бедных ночлежек города. Плут постарался изобразить удивление на лице, но к счастью, их не особо интересовало актерское мастерство парня.
- Это моя комната! Что вы здесь... - фразу Тафельда прервал сильный удар в живот, от которого его скрючило и он упал на колени. Следом прилетел удар по голове, который парень почти сумел погасить, вовремя упав на пол. Но лёжа на полу против двух громил ему было не справиться, и он, и они это прекрасно понимали.
Избиение продолжалось минут пять. Когда здоровяки закончили наконец его пинать, парень все ещё был в сознании, хоть и с трудом мог дышать от боли. Один из мучителей взял кошель с прикроватной тумбы, а его товарищ плюнул на спину Тафельда, и прорычал:
- Чтобы мы больше не видели тебя на нашей территории!
Когда под тяжелой поступью бандитов заскрипела лестница, ведущая на первый этаж, Риффин собрался с силами и поднялся на ноги. Наглые расспросы на улице привлекли внимание, как он и рассчитывал. Пятерка золотых, которые он оставил в кошеле, да несколько синяков и ссадин - не такая большая плата за наводку. Теперь оставалось лишь проследить за дерзкими "вышибалами". Накинув на себя плащ, свернутый в неприметный куль за кроватью, плут скрыл свое лицо в тени капюшона и неслышно скользнул в коридор вслед за обидчиками.
...
Через несколько часов плут знал в лицо главаря этой шайки и основных его бойцов. Более того, ему даже было известно где они живут. Ночь была в самой силе, и мороз, приятно гасящий боль в избитом теле, прогнал с улиц случайных свидетелей, создавая благоприятные условия для того, чтобы осуществить задуманный Тафельдом план. Он окинул взглядом дом, в котором жил главарь, и усмехнулся. Похоже, эта банда была совсем мелкой, и возможно держала всего пару улиц - то, что нужно для начала. У такого человека вряд ли будут изощренные магические ловушки или бдительные всенощные охранники, а значит ему не составит труда незамеченным пробраться внутрь.Схватившись за выступ на стене, парень подтянулся и оказался на балке между первым и вторым этажом. Одна из створок окна была слегка приоткрыта, и дотянувшись до неё кончиками пальцев, он быстро, но бесшумно распахнул её настежь. Короткий прыжок, и взломщик уже сидел на подоконнике, оценивая внутреннее убранство комнаты в мраке, освещаемым лишь звездным небом за его спиной. На кровати заворочался хозяин комнаты и повернулся на бок. Полоска света, упавшая ему на лицо, осветила испещренное оспой лицо, и Риффин довольно ухмыльнулся. Похоже, до главаря добраться оказалось даже проще, чем он рассчитывал. Плут скользнул внутрь здания, плавно вынимая кинжал из-за пояса. Даже самые сильные мира сего во сне становятся легкой жертвой. Лезвие кинжала блеснуло в свете звёзд, и кровь пролилась.
...
На рассвете Тафельд устало выдохнул, сидя на краю крыши и наблюдая за тем, как город медленно, но верно просыпается. Этой ночью он не досчитается несколько своих жителей, впрочем не самых благочестивых, так что вряд ли кто-то будет по ним горевать. Несмотря на то, что кровать манила плута своими тёплыми и уютными объятиями, спать ещё было рано. Теперь, когда на улицах образовалась пустота власти, её нужно было восполнить. Риффин спрыгнул на карниз, а оттуда в мокрую, липкую грязь. Пора было объявить о приходе нового главаря.