Реплика маленькой эшлендры заставила кровь чародея запылать, просвечивая сквозь кожу и чешую потоками лавы. Он уже собирался было в гневе броситься на тварь, насадив на глефу, но, неожиданно, время будто остановилось. Ножка блондинки стала опускаться на пол чрезвычайно медленно, а движения самого Сура стали тяжелыми, словно он продирался через плотный кисель. Ощущение чего-то чудесного, всепоглощающего и прекрасного снизошло на него, а в следующий миг на плечо воина опустилась чья-то рука.
- Наконец-то я нашла тебя, мой любимый воин. – Голос звучал хрусталем горных ручьев и, в то же время, валторнами величественных битв, заполняя сознание и делая Дракона похожим на младенца, услышавшего зов матери. – Ты мало что помнишь, ведь Он забрал твое прошлое, но теперь, когда я, наконец, вновь взяла тебя за руку, память будет возвращаться. Этот бой ты победишь с моей помощью, ведь стоишь на грани гибели, чего я не могу допустить. Не сейчас. Однако потом у тебя будет лишь ощущение моей руки и поддержки. До тех пор, пока новое озарение не настигнет твою истерзанную душу. Но полно слов. Встань, мой воин, и срази недостойную, что посмела надругаться над тобой. Покажи ей и всем остальным истинную силу избранного воина Богини!
Время вновь ускорило свой бег, а из-за сундуков поднялся уже совершенно иной Катхан Сур. Его глаза пылали призрачным светом, вены вздулись от жара драконьей крови, а глефа, казавшаяся до того всего лишь оружием отшельника, заполыхала. Рунические ручейки серебристого и золотистого цвета бросились в бег по костяному древку, сплетаясь воедино на продолговатом лезвии, собираясь в сияющий шар, усеянный сверкающими молниями изнутри.
А потом оружие бросилось в бег, послушное мускулистым рукам чародея, закручиваясь вокруг его тела и создавая в глазах зрителей иллюзорный образ огромной платиновой драконицы, раскрывающей пасть и выплевывающей сгусток чистой энергии. Это снаряд, собранный из воли и силы пылающей крови Сура, устремился вперед, сорвавшись с лезвия глефы. А сам он, не дожидаясь развязки, устремился вперед, подпрыгивая на сундуках и отталкиваясь мощным прыжком, пославшим тело вперед и вверх.
Сияющий снаряд вонзился в спину не ожидавшей подобного девочки и выжег ей половину спины, от лопаток до поясницы, вырывая из груди стервы протестующий вскрик, оборвавшийся, едва она, парализованная болью, обернулась и увидела свою смерть, летящую с занесенным клинком по её душу.
Он вложил в этот простой, безыскусный, но чудовищно могучий удар все. Свой гнев на проклятую, испорченную богиней льда и зим девочку, потерявшую душу в служении. Свою радость и восторг от воссоединения с потерянной богиней и частью памяти, медленно складывающейся из разрозненных осколков. Свою волю, стальными канатами обвившую бессмертный дух. Волю, которую теперь он вновь мог направлять во славу своего блистательного божества. Ибо он был - чародей-жрец, последователь древнего и полузабытого пути лучших воинов драконьего народа.
Клинок глефы разрубил жрицу ровно напополам – от головы до паха, превращая некогда грозную и самодовольную тварь в два пульсирующих, дымящихся куска плоти, распавшихся в стороны. А затем, по инерции, вышиб искры из пола, остановившись только при таком, монолитном словно мир противодействии.
Чародей медленно выпрямился, коротким резким движением стряхивая кровь с оружия, и поднял спокойные глаза на своих подопечных, спрятавшихся чуть ли не на самом виду. Вены уже пришли в норму, да и он сам, лишенный касания богини уже не казался таким грозным и внушительным, как секунду назад.
- Мы победили, во славу Фафнир, блистательной повелительницы Неба. – Слегка меланхолично нарушил он молчание и опустил взгляд на останки своей противницы. – Похоже, внутри она была вовсе не ледяной и даже не прогнившей, как мне казалось. Аристократка, ты можешь взять её оружие и щит, я думаю, сколь бы испорчена не была сама маленькая тварь, артефакты её не окажутся проклятыми. Ведь так?
Он бросил вопросительный взгляд на ведьму, которая, как ни странно, попыталась сдержать слово, и поставил алебарду навершием в пол, принимая неосознанно пафосную позу.
- Где её йети? И почему она пришла одна?