Увидев, как потолок прохода обрушился на девушек, Сур аж выронил из руки шлепнувшуюся на землю аурилитку, и несколько секунд взирал на трагедию с открытым ртом, пока, наконец, фигурки не показались в пелене снежной пыли.
Вздохнув с явным облегчением, он подбежал к Шанайре, абсолютно проигнорировав тут же исчезнувшую куда-то полуэльфийку (как оказалось, очень зря) и встал перед рыжей девочкой на колено, ощупывая её тело, а потом переходя на лицо с выражением крайней заботы.
- Ты жива? Ничего не сломала? О, Шаресс, я уж думал, что ты погибла из-за меня в столь отвратительном для смерти месте. Бедняжка, больше я не буду тобой рисковать, обещаю.
Пробормотал могучий чародей и прижал её к себе, поглаживая по голове и что-то бормоча на драконьем языке.
Однако, кряхтение и звонкий удар за его спиной заставил мужчину резко развернуться, заставая весьма и весьма разозлившее его зрелище. А тут еще и Шана подлила масла в огонь, за что получила негодующий взгляд. Однако виновницей была не она, а эта, плохо влияющая на впечатлительных маленьких девочек воительница, которая на сей раз, уж слишком сильно зарвалась.
- Послушай, ты! – Рявкнул разъярившийся чародей, зашагав прямо на паладинку и оттесняя её от вновь шлепнувшейся на пол пленницы своим телом. – Что ты себе позволяешь, благородное отродье? Здесь не твой замок и ты не имеешь права прикасаться к моей собственности без моего разрешения, сучка. – Из горла Катхана раздалось зловещее клокотание, после чего его рот и глаза заполыхали дьявольским огнем, а из губ вырывались облачка густого пара. На секунду, сквозь пламя заклинания Одри даже смогла разглядеть вертикальные зрачки рептилии, смотрящиеся настолько неестественно и дико для лица человека, что вызывали какой-то внутренний, потаенный ужас, вживленный в саму природу двуногих существ. Первобытный страх перед власть предержащими чудовищами, населявшими когда-то мир. – Она – моя добыча, тебе ясно? Будь благодарна судьбе и нам за то, что не превратилась в бездушный труп, как твои бывшие товарищи. Эта плоть – ничто, пусть даже осквернена будет тысячу раз, их души улетели в небесные Пантеоны, лишь это важно. И я не собираюсь проявлять уважение перед кусками плоти, служащими хозяйке льдов. Если еще хоть раз ты посмеешь нанести вред моей собственности – я пожалею о том, что спас тебя. А если я пожалею об этом…
Он оставил фразу витать в воздухе и отошел от припертой к стенке полуэльфийки, которую все это время теснил. Заговор рассеялся, и огненный плевок так никуда и не полетел, однако вид у мужчины оставался все еще чертовски мрачным и пугающим.
Подойдя к лежащей на полу колдунье, он бросил взгляд на навершие посоха, а потом на нее.
- Мне надоело считать тебя за человека, ведьма. И раз ты не хочешь сотрудничать со мной, мне придется оставить тебя в этих коридорах в максимально потрясающем виде. Как думаешь, насколько глубоко я смогу вогнать в тебя твой посох?
И, не дожидаясь ответа блондинки, он перевернул её на четвереньки и задрал одеяния, придерживая гадину ногой и примеряясь для хорошенького удара, для чего, то подводил к ее, не предназначенной для секса дырочке набалдашник, то отводил чуть назад. И выглядел он при этом так, как будто ни капли не шутил. Во всяком случае, вид у него был чрезвычайно серьезный и сконцентрированный.