Ей было суждено родиться суровым Летом, когда облака застилают небо и всюду слышна вонь тлеющей тундры. Ей было суждено возглавить свой народ Осенью, сберечь и приумножить наследие своей великой матери. Её суждено покинуть этот мир в самый разгар благословенной Зимы, когда эршоли пребывают в благоденствии. В душе Теи не было ни гнева на Всевидящего, ни тоски по суровой юности. Она знала, что таково её предназначение - укрепить народ, даровать благодатную почву для своей дочери и уйти. Уже был возведён на зыбких болотах Шварцмур, полный отчаянных мужей, что не помышляют своего существования без жара битвы. Теперь самое время обратить взор своих шести глаз на восток, где отдельные племена кочевников всё больше отдаляются к лесам и тамошнему чудному народцу. По ей приказу сотни рабов и самые искусные зодчие стекаются на восток, дабы возвести там Гримменхаген - оплот веры среди разобщённой тундры. Если всё увенчается успехом, жизнь Теи была не напрасна, её дочь станет властительницей не горстки диких племён под руководством взбалмошных вождей, но единого народа, хоть и весьма свободолюбивого.
***
Ему было суждено поработить болотников, упрочить славу Шварцмура, стать первым среди боевых вождей, но всему приходит конец. Мёртвое тело Тильберта несли по необычайно притихшему городу, в ногах его лежал щит из прочного лапника - дар Бдящего, не так давно открывшийся эршоли, в мёртвых руках вождь сжимал "Пронзающее Недругов" - верное копьё с искусно изукрашенным костяным наконечником. Дюжина самых верных его воинов несли тело своего предводителя. Был среди них и здоровяк Отто с башкой, гладкой как речная галька, и молчаливый Тайваз, что был хмур даже во время пиров и славящийся своей жестокостью Одри. Завтра они будут готовы перегрызть друг другу глотки, словно голодные пискуны, но сегодня общее горе сплотило их. Вслед за ними несколько воинов попроще гнали вперёд жён и рабов покойного, которые воем и стонами разрывали вечёрнюю тишину. Прочий люд замыкал шествие с чадящими факелами в руках.
Эршоли по разному относились к тому, что Тильберт притащил богомерзких отродий топей в их тундру, часто злые языки говорили о тёмном колдовстве и опасной ворожбе, но все как один знали одно, Тиль навсегда изменил историю народа.
Неделю назад прославленный вождь погиб во время очередного налёта, трусливые болотники сумели пронзить его живот своими погаными дротиками. И, хотя поход принёс много славной добычи и десятки рабов, песен вернувшимся героям не пели.
Тогда благодарные жители и преданные соратники решили прославить в веках имя героя. Ценой жизни множества невольников за не виданное до сели время был сотворён огромный холм возле Шварцмура. Постройкой руководили самые почитаемые из местных столяров и зодчих, их мастерство не знало границ - в самом центре холма, в потолке , поддерживаемом резными столбами из лапника, было проделано широкое отверстие, открывающее убранство атриума Всебидящему. По задумке строителей, любой желающий почтить дух ушедшего и вознести хвалу Взору могу прийти сюда. Далее же, за массивными каменными дверями будет помещён прославленный Тильберт. Он упокоится в широком зале по сводчатым потолком с узором из мириада глаз, сидя в боевой лодке, среди славных трофеев, верного оружия, любящих жён и своего главного открытия - дюжины рабов, прославивших его имя.
Кто знает, прав ли был Тильберт, когда привёл первого раба в Шварцмур дождливой осенью? В Упокоище Героев легендарный вождь наконец уснёт вечным сном, а его вольный дух отправиться к Бдящему. Уверен, им есть о чём поговорить...
***
Ему суждено стать налётчиком, да не просто рядовым воином, а самым настоящим героем, совсем как Тильберт, что уже десять лет как похоронен в кургане. А пока, пока он был самым обыкновенным мальчишкой, что днями на пролёт бегал по мосткам среди зыби Шварцмура и озорничал, изводя свою многострадальную мать. Дело было за малым - найти подходящую ватагу лихих воинов, что наводили ужас на топи и болота. Да не бросто заурядную шайку, а воинство самого Одри Неистового. На меньшее Хайни был не согласен.
В разгар зимнего дня, когда воздух свеж, а лёгкий морозец разгоняет по телу горячую кровь, работа у реки шла полным ходом. Среди выволоченых на берег лодок сновали десятки воинов и слуг и рабочих, проверяя как уложен груз, всё ли на месте, не расщепилось ли где весло, не пора забыл ил кто смазать борта жиром, дабы умилостивить духов. Стоя чуть поодаль за ходом работы наблюдал с виду ничем не примечательный воин. Он был одет в видавший виды кожушок из шкуры увальня, за поясом держал топор из массивной нижней челюсти проклятца, страшный шрам пересекал его левый глаз. Но только последний дурень, с мозгами как у вомпы мог спутать этого человека с простым ратником. Хайни верно знал, это то и был прославленный Одри, гроза всего что вниз по реке.
- Прощения прошу, уважаемый Одри, я имею к вам дело. - переборов в себе страх обратился к налётчику парнишка.
- Знаю я твои дела, историй послушать ил топор подержать. - ухмыляясь ответил воин.
- Никак нет, прославленный вождь, я хочу стать частью твоего отряда.
- Вот как? - неподдельно изумился Одри - Ты хоть знаешь, малец, что самые хдоровые и свирепые воины со всего Шварцмура мечтают стать частью Братства Блеклых Душ? Что толку мне брать тебя?
- Я молодой, и быстро учусь. Хоть я и не самый сильный, но я проворен и могу одолеть всякого задиру с приречной улицы. Ещё я много знаю про болота, мой отец был травником в тех местах, пока трусы из топей не убили его.
- Вот как? Видно ты и впрямь хочешь убивать эту тинную погань. - вполне серьёзно ответил воин.
- Ага, пуще жизни хочу.
- Ну ка, покажи зубы! - Одри придирчиво глянул в разявленный рот - Хм, а знаешь что, парень, ты мне нравишься. Может тебе и не хватает силёнок, но ты храбр и ты ненавидишь, а это самое главное. - воин глянул своим единственным глазом в ясное зимнее небо, - Бдящий отметил тебя, ты мне подходишь. Осталась одна малость и ты в отряде. Как ты думаешь, малец, в этой жизни что-нибудь даётся даром? Вот то-то же, всё имеет свою цену. Бдящий приглядывает за нами, он рассеивает мерзкие туманы, проводит нас мимо засад болотников, указует путь к самым богатым их селениям. Мы же возносим хвалу его Всевидящему Взору. Мы делам так, чтобы глаза Бога на ночном небе только множились. И каждый воин отдаёт частицу себя Бдящему. - Одри протянул парню короткий костяной нож, украшенный искусной резьбой. - Ты знаешь, что делать, малец.