Йноз
Наконец, тишина. Нет приятней тишины, чем та, что полна звуков. Полна звуков, издаваемых твоими творениями. Ты заложил отличный фундамент. Можно насладиться хорошо проделанной работой. Закрываешь глаза.
Для тебя прошло всего лишь мгновение - для болотников прошла целая жизнь. И жизнь эта была не из легких. Когда снова поднял веки, все выглядело совсем не так, как прежде.
Весна - время страха перед каждым шорохом. Выйти из трухлявой грибной хижины, чтобы насобирать ягод - уже подвиг, ведь там, за порогом, болотника поджидают взбесившиеся крабаны и врыкогласы, а самое страшное - подземные каверны, на веки вечные запирающие в себе души тех, кто попадет в них. Непредсказуемые, в отличие от осенней мороси, весенние ливни заставляют воду подниматься буквально за несколько минут, топя дома и живущих в них людей.
Слишком страшно, чтобы отправляться в путь с насиженных мест. Слишком голодно, чтобы оставаться. В весну способны жить лишь самые стойкие. Недостаточно стойких шаманы в скорбных масках выносят на корм червям каждую седмицу. Рыданием и кашлем исходят стойбища. Голод, ужас, безысходность. Весна - проклятое время.
Сложно сказать, к кому судьба была суровее - к тем, кто, парализованный страхом перед весенними топями, вел жалкую жизнь на некогда привычных местах; или же к тем, кто жил на самых окраинах топей и решил попытать удачу в новых землях.
Отправившиеся в сухие южные края, в голую степь, где привычный туман не обволакивал со всех сторон и не защищал от посторонних взоров, встретили хищников, рядом с которыми врыкогласы показались не опасней червей. Чешуйчатые звери, ходящие на двух лапах, дубинами, когтями и зубами убивали зашедших в степь на месте, а грудами их голов отмечали границы, за которые нельзя ступить. Границы эти говорили - оставайтесь в весенних топях и умирайте там.
От ушедших на север не было вестей. Лишь Йноз видел, что там, исполненные отвращения к несчастным болотникам, устраивают на них настоящую охоту злые зимние люди. Однако дети твои не были слабаками - они сумели вырвать место у неприветливой северной природы и ее обитателей. Зажатые между морем и чужаками, они, лишенные своего племени, полагались на себя и выживали вопреки всему.
Оставшиеся в болотах в полной мере познали, что такое голод. В первые же годы весны кости усеяли топи. Умирали дети, потом старики, потом остальные. Оставались лишь самые сильные. Родители жертвовали свою плоть детям, чтобы те увидели конец весны и любой ценой продолжили жить.
Данмор, выстроенный из камня и крови каменщиков под указующий рык нового бога-червя. Слишком многие отправились сюда в слепой надежде уйти от страха перед весной. Несмотря на все опасности, слишком многие дошли. Окрестные грибные рощи оказались не в состоянии кормить беженцев и опустели всего за несколько лет. Болотники бежали от голода, но в Данморе нашли его еще быстрее, чем в остальных топях. Теперь каменных хижин здесь больше, чем людей, а в самой большой заседает Сворм, заносчиво руководя остатками того, что он считает своим царством.
Но то, что не убивает - делает сильнее. Первыми это показали каменщики. Загнанные Свормом на добычу в горах, обдуваемых холодными ветрами с моря, гибнущие от голода и тяжелого труда, они приспособились. Горы могут дать только камень и червей - каменщикам достаточно этого. Этого, а также возможности остаться в веках. Каждый грубый камень в Данморе скрывает за собой историю. За ним жизнь болотника, который, презрев себя, отдал все потомкам на многие века вперед. Тело умрет и сгниет, а камень останется навсегда. Поняв это, каменщики перестали бояться, чем показали пример для многих.
Весна была тяжелым временем - но недостаточно тяжелым, чтобы убить твоих творений. Тощие, голодные, злые дети весны немногочисленны, но лишены страха. Они приспособились, они выжили, они пронесли через век веру в тебя - и теперь будут становиться лишь сильнее.