В темноте под стропилами, куда не доставала свеча, чёрные лохмы утеплителя соединялись друг с другом будто кляксы в ассоциативном тесте. Морозову казалось, что отвалившаяся кровельная вата тянется вниз как земляные водопады, среди которых скрываются другие, ещё более тёмные силуэты. Кружа по комнате, он всматривался вверх, и всё сильнее казалось, что висящее прямо над комнатой пятно обретает человеческий вид. И чем дольше он смотрел, стоя с мигающей свечой в комнате с мертвецом, тем сильнее крепла иллюзия, будто пятно складывается в очертания рук и ног. Ещё немного, и Морозову уже казалось, будто он даже видит светлеющий овал лица, обращённый к нему. Кто-то был нарисован на потолке? Какая глупость... Злясь сам на себя за такую мнительность, Чучело резко вскинул свечу над головой!
«Только висельника не хватало найти».
Свет добрался до отсыревших балок, неприкрытых даже подобием потолка. А лучше бы, пожалуй, не добирался никогда.
Тварь держалась за изнанку кровли невозможно-нечеловеческим способом. Вывернув колени под иррациональным углом, она будто присосалась к ней подушечками пальцев. Те, длинные и суставчатые, венчали голые ладони и стопы. Монстр не превосходил размерами очень худого ребёнка, и его худоба проступала даже сквозь полуистлевшее чёрное рубище с глубоким капюшоном — его единственную одежду. Эти лохмотья спускались до бёдер, окутывая его как саван — потому-то Ким не мог сообразить, действительно ли видит что-то в темноте. Кожа урода, покрытая короткой бурой шерстью, цветом напоминала сырое мясо и вызывала тошнотворное чувство. Судя по тому, что успел разглядеть Морозов, существо напоминало гоблина... очень нетипичного гоблина. Но времени разбираться не было. По-совиному вывернув шею на сто восемьдесят градусов, тварь наблюдала за Кимом двумя огромными чёрными глазами размерами с теннисный мяч, но лишёнными век и радужек. Свет отразился в них, на мгновение превратив в сияющие блюдца. В следующий же миг разъярённый обнаружением то ли человек, то ли паук издал хриплый визг... и бесшумно отлепился от крыши, рухнув прямо на Подменыша. Видно, судьба, или что-то там, услышала внутренний призыв зимнего солдата и буквально швырнула в него «подарок».
Отталкивая «осознанное Я», в дело вступили боевые рефлексы. Подросток, который когда-то давно мечтал лишь о снежных редутах и акварельных битвах, слишком много, много лет провёл там, где в безумном хороводе плясали Чучела-солдаты. Бесчисленные дуэли сливались в круговерть дней и лиц, а упоительный азарт рождал лишь ненависть к себе. Лишь потом всё кануло прочь. Лишь много позже мир солдата из Зимнего Двора навсегда застыл в глухой январской тоске. Теперь Ким не нуждался ни в редутах, ни в акварелях, перехватывая десятидюймовый нож.
Мягко ступив назад, он развернулся вокруг своей оси, слегка приседая. Для него всё было просто. Визжащий урод, даже будь он вдвое отвратней и гибче, уже не мог прекратить падение. Морозов сместился чуть в сторону от потенциальной траектории, а его разум с холодной чёткостью выстраивал следующие мгновения в единую и несложную цепь. «Зимний» прикинул, что настолько костлявое существо не обладает выдающимися физическими данными, в то время как рослый молодой человек тягался шириной плеч с ярмарочными борцами. И в момент, когда оно приземлится на пол, у Кима появится секунда, когда условный гоблин будет наименее готов к контратаке. Стало быть, в этот момент Морозов и убьёт его.
Всё просто. «Хоть бы свеча не погасла».
Где-то посреди движения, когда мир на секунду замедлился, в голове Подменыша возник образ его самого, одетого в сияющие ледяной синевой доспехи. Магия Грёзы, продолжение душ каждого Ши, оживала в нём, даря быстроту и стойкость.
Когтистые лапы гоблина коснулись половиц, а Морозов ударил наотмашь, снизу вверх, используя инерцию разворота. Ким бил уверенно, будто на стародавнем плацу, где гвардейцы Доброго Хозяина, яркие, как нарисованные на гравюрах петровские фузилёры, и такие же безликие, отрабатывали приёмы атаки и защиты. Было в них что-то, чего Подменыш так и не смог забыть. Пожалуй, прежде всего он не забыл, с какой лёгкостью может отнимать жизни.
Штык по самую рукоять вонзился в шею уродливого существа — противник буквально сам напоролся на длинный армейский клинок, не успев сгруппироваться. Монстр не приземлился, а рухнул на пол, хватаясь за рукав Морозова в последней попытке защититься. Подменыш навис над ним, налёг на штык, заставляя упасть на колени. Отмахнувшись от елозящих лап, Ким выждал секунду... и провернул нож, окончив недолгую агонию. Визг гоблина оборвался в хриплом бульканье, но, словно бесноватое эхо, тут же вновь зазвучал со всех сторон. Мгновение Ким думал, что это в ушах звенит от высоких нот. Но нет — вой повторялся снова и снова, а коридор заполонил шорох бегущих ног. Что-то закрыло кухонную лампу, а над стенками комнат, где оставался просвет под стропилами, мелькнула вторая тень.