Шагая с опаской, настороженно озираясь вокруг, Саня во всей красе ощутил себя потерявшимся ребенком. Хотя позади еще мелькала Воздвиженка и туман не успел сокрыть путь к отступлению - назад Саня не смотрел, с упорством догоняя заманчиво переливающуюся всеми цветами радуги непроглядную пелену. Где-то за ней быть может его уже заждались друзья: Динка нервничает, Макс ехидно подтрунивает, мол испугался дружок и домой убежал, а Афоня должно быть виноватым себя чувствует, что самого младшего потерять умудрился. Потому-то мальчонка шел без оглядки: Динни и Афоню успокоить, а Максу щелбана дать, для профилактики язвенной болезни языка.
Туман зачаровывал своей необыкновенной красотой, шел за ним Санька, как загипнотизированный уже, будто в ласковые объятия матери шел, а не в неизвестность. Страх притупился, в груди лишь волнение некое, трепещущее – не может такая красота к беде привести. Мало сказок Сашка читал, от того и не догадывался, что ой как может!
По склону крутому осторожно ступал – добротные Афонины сапоги не скользили по мокрой траве. Друг? Друг! Вспомнив это, мальчишка только сейчас, словно очнувшись от сна, услыхал хруст под ногами и мусор разбросанный по округе. Нда, не сказка вовсе, а помойка обыкновенная. А друзей все не видать… Неужто ушли, не дождались? От такого даже в куртке Афонасия зябко стало! Теперь Воздвиженки уже не видно, кругом трава два метра ростом и кисель под сапогами хлюпает, гнилью нос щекочет. Саня куртку-то на нос натянул, а когда снова взгляд поднял – все вокруг задрожало, листвы хоровод вскружил над головой, травища тянется обнять…
Тут мальчугана совсем паника подхлестнула! Руками над головой машет, отбиваясь от осенних хрупких «птиц», траву от себя отгоняя, настырно тянущую свои ленточки-лапки. И не помойка комариная вовсе теперь перед взором лежит! Заросли до горизонта тянутся со всех сторон, куда ни глянь! Совсем, сосвсем-совсем теперь потерялся ребятенок! Куда бежать? А! Куда угодно, здесь все одинаковое! Припустил Сашка опять, камыш по щекам хлещет, жмурится… И снова на комарином болоте, среди мусора, не бежит вовсе, а стоит, будто ноги увязли!
- Как…? Что? – моргает он, бросая вопросы свои в никуда и понимает теперь, что вроде как здесь, и не здесь одновременно. Понимает – конечно же круто сказано, видит скорее, а понимать не хочет даже. Издевательски пейзажи продолжают чередоваться, стоило только моргнуть, или взгляд в сторону отвести.
- Мамочки… - дрогнул голос девчонки и прозрачные руки коснулись лица, совершенно не препятствуя видеть то, чего не хотелось. Больно-больно обида щипнула глаза, наполняя их влагой горьких слезинок. Сникло дитё в камышах проклятых, пригнулось в горе своем, притаилось, схоронилось. А как лай собачий услышала да запахи знакомые уловила – сразу вскочила девчонка, с надеждой искрящейся в глазах стремясь отыскать друзей:
- Д-и-и-н! М-а-а-а-а-кс! – закричал Санек не своим, девчачьим голоском, но ощущение присутствия друзей поблизости снова улетучилось.
Причудилось всё? Мальчишка повесил голову и дальше пошел, уже даже стараясь не моргать. Слышит шелест за спиной подозрительный, сжал кулачок скорее от страха, чем в стремлении обороняться. Глядь – ворона черноокая летит, в догонялки играть хочет. Вороны Саня не боялся, но и шаг не убавил, а прямо на ходу в пакет свой залез – хлеба отщипнул и в сторонку мякиш бросил, мол угощайся, крылатая сестрица, на помойке все равно вкуснее хлеба ничего не сыщешь. Вот тут, любопытством руководствуясь, мальчик чуть притормозил поглядеть, как птица его гостинец примет?
- Эй, чернокрылая, ты друзей моих случаем не видала? - спросил Санька, не особо рассчитывая, что птица ответит.