Реакция Люка на ее откровенность удивила девушку до глубины души. Настолько, что весь трепет боли и далеких несбыточных мечтаний, что вкладывала она в песню, прошлись, словно рябь по поверхности озера, по ее душе, по ее голосу, по ее чувствам, отразившись мириадами крошечных мурашек на коже...
В такие моменты понимаешь, что фраза о волосах, вставших дыбом, не метафора. Яна не просто осознавала всю драму своего гипотетического решения, она и увидела ее с иной стороны. Нет, ну в самом деле, кто бы мог подумать... Она точно не предполагала и до сих пор пребывала в смятении чувств, не понимая, почему Люку стало так больно?...
Она понимала это в адрес близких людей... Даже случае отпетых бабников и эгоистов... они могут покрывать бездумно и использовать огромное количество женщин, но бить морды всякому, кто посягнет тем же образом на их дочь...
Парадокс двойных стандартов...
Но Люк... Который знает ее всего ничего... Ведь сколько в жизни женщин, которых жизнь по той либо иной причине бросила на этот путь? Какое чужим людям до этого дело? Хоть многие и рады осудить... Испугаться... ужаснуться...
Да, такая жизнь - не лакомство. Не просто отрава в виде рисков заразиться, это медленный яд, поглощающий саму душу и все самое светлое, что в ней есть.
Но ведь не только та самая простая в лоб проституция так делает. Не только она...
Когда ты просто отдаешь себя нелюбимому мужчине... Из страха одиночества, из низкой самооценки, из разбитых мечтаний, безответной любви... Когда идешь на такую низкопробность, подлость и обман... совершая преступление за преступлением против себя.
Черствеешь... Перестаешь верить в мужчин, в нежные чувства, в уважение...
Но если это все понятно для себя, то что же для Люка это ее решение, что вызвало такую болезненную реакцию? В чем его вина? Ведь донедавна он даже не знал ее. Его и близко не было, когда приходилось думать о чем-то подобном...
Яна не понимала. Искреннее не понимала.
Ей было так непривычно, что кто-то со стороны мог проявить бережное отношение к ней...
К какой же жизни она привыкла? Как собака?
- О, я с огромным удовольствием потанцую с тобой, вот только... - смущенно продолжила Яна, - мне бы где-то еще потренироваться, не на виду, чтобы... не опозориться. Я просто мало практиковалась.
Девушка нахмурилась. За всеми своими размышлениями забыла о главном.
- Люк... твоя... м... защита, - пыталась подобрать наиболее корректные слова Яна, - она истончилась. Я снова начинаю чувствовать обрывки чувств... - как же неловко об этом говорить.
В голосе звучало неприкрытое чувство вины, да и скрыть его было попросту невозможно. Как она сразу не додумалась сообщить об этом? Сидела и самым подлым образом читала его... совсем заморочилась, совести никакой... А проще говоря - прохлопала...
Яне было очень совестно.
И тут в ресторан зашли Шу и Рейн. Она даже не успела обдумать, что написать Нян. Надо как-то ее предупредить об информации, которую удалось узнать.
Люк сам отвлекся. О Боже... Этот... оракул? Мимолетный взгляд в сторону Нуриша. Девушка молча кивает, несколько натянуто улыбаясь.
Первый порыв сбежать удалось подавить. И даже не полезть под стол. В конце концов, после бесед с Люком о Героях стало чуточку полегче. Может, этот Нуриш, даже увидев в ней потенциал, не потащит ее за волосы на пытку вытягивания сил. Бррр. Да и инкубационный период... Но все-таки...
Зачем об этом думать. Пока еще есть время, стоит успеть сделать полезное дело.
И Яна обратилась к письмам Нян, собираясь написать ответ. Пусть и неясно, доходят ли они таким образом вообще. Или же ей просто не ответили на предыдущее? Можно понять, почему. Хотя, кажется, Нян не промолчала бы.
" - Я не знаю, важно тебе это или нет. Я узнала, что можно попробовать найти тех, кто убил твоих родителей. Да, я не гарантирую, что это - правда. Мне об этом сообщил один из госмагов. Просто пища для размышлений. P.S. Нет, я не выдала ни себя, ни вас. И имен не называла. Просто упомянула о девушке, которую встретила, как оказалась в этом мире и девушка была огорчена тем, что местные маги убили ее семью."
Яна буквально строчила это письмо мысленно. Столько волнения, столько перемешанных эмоций... кажется, суть она передала. А Нян уже сама пусть думает.
Шу заиграл на флейте. Что? Не Рейн? Яна повернулась в ту сторону, с некоторым скепсисом изучая изрезанную катану и открывшиеся под ней татуировки. На лице девушки застыла маска какой-то грустной обреченности.
Красивая мелодия... Разве могут от сердца такое играть и в то же время хладнокровно калечить людей? Хотя немцы же в войну пытали своих жертв, что не мешало им в это время наслаждаться классической музыкой. Мда... И вообще, что это он? Решил подзаработать? Вполне возможно. Хотя бы на одежду. И, похоже, в Легион не записывался.
То, что парни ищут ее, Яна не сомневалась. Для этого даже не обязательно было следить за их действиями.
Выбегать же вперед, обнаружив себя, она не торопилась. Как говорил Милославский в Иване Васильевиче: сесть я всегда успею. Вот и к этим она не горела желанием бежать.
И без того найдут...
А пока - последние мгновенья безмятежности... Закрыть глаза... или нет, лучше и вовсе отвернуться... Смотреть в окно, на удивительный рассвет в новом мире и представить, что впереди ждет что-то хорошее... сладкое... нежное... как эта музыка. Такая обманчивая музыка, что льется с руки жестокого человека.
Жаль, что Люк не понял слов русской песни...