Ирэн молчала. Ей стало очевидно, что эффективная работа Совета сводилась к тому, что эти пятеро каждый раз решали, на кого бы перевести стрелки и кого сделать козлом отпущения — лишь бы только спихнуть свои проблемы. Притом абсолютно неважно, виновен этот Сородич на самом деле или нет.
Не такие методы работы и построения команды были у её Сира или регента Богдана в Париже. Иными они были и у Стефана Торстена, который дорожил каждым своим подчинённым независимо от его ранга. Но сейчас Ирэн должна принять нелёгкое решение самостоятельно и не имеет права на ошибку.
Ведьма посмотрела на князя с немым вопросом в глазах «И вот с
этими людьми Вы ведёте дела?». Теперь неудивительно, что в Нанте проблемы множатся в геометрической прогрессии. В какой-то степени ей было даже жаль Филиппа. Эти же, с позволения сказать, Старейшины, достойно представляющие каждый свой клан, совершенно не в состоянии договариваться, искать компромисс и эффективные пути решения проблем. По правде сказать, будь на то воля Ирэн, она бы поубивала всех, сидящих за этим столом. Ну разве что для Ксавье и князя можно сделать исключение. С ними, кажется, ещё можно вести дела.
В самом деле, почему ни одному из них не пришло в голову выйти и для начала просто поговорить с недовольными? Или они только на словах являются главами своих кланов, а на деле неспособны держать в узде собственных подчинённых? Известно же: если постоянно, по первому требованию, давать протестующим желаемое — это верный способ встретить скорую смерть. Потому что сегодня мятежники требуют голову никому не известного неоната, а завтра, войдя во вкус, — потребуют и твою. И никакой титул Старейшины уже не спасёт. Толпа не прощает власть имущим слабости и чувствует малейшую слабину.
К сожалению, мы должны признать, что месье Эдюан виновен в нарушении Маскарада. Однако от нас требуются действия и требуется виновная в карательных действиях КБ фигура, на которой жители Нанта смогут выместить весь свой гнев. Месье Эдюан таковой является по-справедливости... — заключил князь.
Ирэн молчала.
- Мы должны действовать, иначе гнев переметнется на нас, - сказала Атенаис.Ирэн молчала.
Лишь на фразе Томсона она позволила себе нарушить тишину — слишком уж зашкаливало в ремарке лейтенанта лицемерие.
- Шарль мне понравился, если честно, - заметил Томсон фаталистически. - Есть в нем какое-то внутреннее благородство. Красивый финал для такого Сородича.— Джон, Вам бы прикусить язык и помалкивать, — негромко одёрнула она англичанина, наклонившись к нему. — Пафосно лицемерить красивыми фразами — это всё, на что Вы способны? Уж не позорились бы,
офицер. Мы оба прекрасно знаем, что Вам — как никому другому — смерть Эдюана очень на руку.
«Вы — такая же, как и остальные», — сказал ей Томсон пять минут назад.
Что ж, Ирэн могла бы в унисон ответить: «Теперь и я вижу, что Вы — не просто такой же, как остальные. Вы хуже. Потому что давно забыли, что такое офицерская честь. А может, не знали этого понятия вовсе. И мне жаль, что я ошиблась в Вас».
Но не сказала. Больно много чести, да и незачем воздух попусту сотрясать — всё равно слова не достигнут адресата.
- Мы простим его в обмен на большую услугу к каждому из нас, а выдадим толпе неоната. Все равно ему никто не поверит. Примоген ОДвайер, неужели в вашей команде не найдется подходящей разменной фигуры? Вопрос повис в воздухе. Потому что Ирэн снова молчала, барабаня пальцами по столешнице. Она размышляла.
С одной стороны, есть все основания считать виновным и инициатором конфликта Бернара. Ведь, вероятнее всего, именно его пытки Марко привлекли к капелле внимание соседей, затем — полицейских, а после и охотников. Действия Шарля тоже неоправданны, но они были потом. А ещё Бернар убил Батиста… Ирэн видела, как их обоих накрыло облако, а на следующий вечер узнала из сводок о смерти двух полицейских. Чувство справедливости негодовало и требовало казни каирского садиста. С другой же стороны… А с другой стороны выходило, что это — убийство Тремером Тремера. Публично санкционированное и заявленное официально. Такое не останется незамеченным Старейшинами. А если ещё вспомнить, что за Дюпоном стояла Сильвия Килвер… Что скажет клан на такое оскорбление известного Сородича?
Ирэн подняла глаза, ища взглядом поддержки у Ляовея. Он наверняка знает похожие прецеденты и мог бы что-то подсказать. Но китаец сидел в углу, а она — Примоген, сидящий сейчас за столом в роли судьи, но лишённый права выйти в совещательную комнату.
Наконец, Ирэн решилась и заговорила:
— Выдавать толпе невиновного неоната, только потому что он получил Становление позже Старейшины, — возможно, это эффективный способ и оправданная политика, мсье Луис. Возможно. Я допускаю даже, что
для других кланов подобное в порядке вещей, и это ваше дело. Однако
я Примоген клана Тремер.
Эти слова были сказаны ровным, спокойным голосом, но в интонации и мимике ведьмы сквозила нескрываемая гордость.
ссылка— И, несмотря на мою высокую должность, согласно традициям нашего клана, я не наделена привилегией распоряжаться судьбами собратьев по своему усмотрению, а тем более не имею права
по своей прихоти лишать жизни кого-либо из Тремеров. Исключение — те случаи, когда маг поставлен вне закона решением Трибунала. Однако подобной процедуры в отношении мсье Эдюана проведено не было.
Ожидая возражений, а возможно, и взрыва негодования, Ирэн предупредительно подняла руку.
— В то же время в Кодексе не говорится ничего про запрет распоряжаться своей собственной жизнью. Поэтому, принимая во внимание
настойчивое требование князя и Совета прямо сейчас
рандомно выбрать жертву для вымещения на ней всеобщего гнева, как Примоген я могу предложить свою кандидатуру. Вас устроит такой вариант?
Или вы и по этому вопросу тоже сейчас голосование устроите? — сыронизировала она.