Просмотр сообщения в игре «[WOD]Regent du sang, Esclave des sept»

Отчёт Ирэн по Томсону



Возвратившись от Томсона, Ирэн, вопреки ожидаемому, не поспешила к регенту на доклад. Вместо этого она направилась прямиком в полюбившуюся ванную, объявив, что ей нужно систематизировать информацию и сформировать экспертное мнение, потому что, цитата: «Чёрт сходу разберёт этих англичан! Это я сейчас не Вам, сэр Кавендиш». Конец цитаты.

В общем, покуда этого не произошло — то есть чёртовы англичане не разобраны, и экспертное мнение не сформировано — Ирэн категорически не желала никого видеть. Исключение, как и всегда, составляли Шакти и Шиллер. Эти двое пользовались привилегией заходить и покидать ведьминские покои, когда угодно.


***

Прошло несколько ночей, прежде чем Ирэн постучалась к Микаэлю в кабинет (было это уже после встречи с князем).

— Ho bisogno della tua sedia, tavolo e lampada, — объявила она с порога, держа в руках тюбик непонятного содержания, какую-то склянку и… кажется, это была кисточка для каллиграфии.
[Мне нужно твоё кресло, стол и лампа (итал.)]

Разговаривая с регентом на итальянском и в приватной обстановке, ведьма периодически перескакивала на обращение «ты». А после недавнего инцидента из-за гулей, чуть не приведшего к рукоприкладству, количество этого местоимения в её речи возросло. Однако при посторонних (и даже при других членах капеллы) субординацию Ирэн соблюдала строго, неизменно используя «вы».

— E pensavo che avessi bisogno dei miei vestiti, degli stivali e di una moto, — отшутился, не растерявшись, итальянец и сделал пригласительный жест внутрь. — С последним лучше обращаться к сэру Кавендишу.
[А я уж думал, тебе нужна моя одежда, ботинки и мотоцикл* (итал.)]

— Или к Томсону, — продолжила ведьма, притворив за собой дверь. — О нём и хочу поговорить.

Она уселась в кресло и закинула ногу на столешницу, включив настольную лампу и разложив свои замысловатые принадлежности.

— Мехенди, — пояснила девушка.

Ирэн зачастую делала несколько дел одновременно. Вот и сейчас в качестве фоновой деятельности решила заняться традиционной для арабских и азиатских стран росписью по телу. Это умиротворяло. А в последние ночи такого состояния духа ведьме не хватало.

— Да, пока не забыла. Сибилла затеяла на тебя охоту. Ах, несравненный Мишель, Вы лишили безутешную Тореадорку покоя!

В драматическом жесте страдания Ирэн картинно откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза тыльной стороной ладони. А потом протянула итальянцу пригласительную карточку, на которой значилось: «Мишель, мой дорогой друг, вы уже столько ночей в Нанте, а у меня не были ни разу. Неужели вам совсем не интересно? Приходите вдвоём или один — вам понравится и то, и другое».

— Какая прелесть, — усмехнулся Микаэль. — Не думал, что её терпения хватит почти на месяц. Впрочем, визит вежливости нанести всё-таки стоит. Что у нас есть на Примогена Тореадоров?

— Вероятнее всего, у неё были какие-то дела с вашим Сиром, раз она, глазом не моргнув, публично оклеветала меня, подтвердив его обвинение. Плюс, из всех Тремеров Нанта она написала именно вам. Возможно, потому что вы его потомок, — высказала Ирэн свою догадку. — Она прорицатель. Скорее всего захочет вас просканировать.

— Учту, — Микаэль кивнул.

— Итак, Томсон, — вернулась Ирэн к главной теме, примериваясь к боковой стороне голени. — Молод. Невероятно хорош собой. Но красив холодной, слегка отталкивающей красотой. Высок и статен. Стилен. Эдакий Чайльд-Гарольд с флёром лондонского сплина.

Склонившись над «площадью» для рисования, она аккуратно, но уверенно провела первую линию — мраморная кожа окрасилась в глянцево-чёрный.

— Я видел, как выглядит лейтенант Томсон, — напомнил регент с улыбкой. — Так что часть с дифирамбами его красоте можно пропустить.

— Видели, да. И вы, и сэр Кавендиш. При этом оба не удосужились даже имени его спросить! Это же умудриться надо! — урезонила собеседника ведьма, не отрываясь от своего занятия. — Лейтенанта зовут Джон. А вы просили подробный отчёт, так что теперь придётся вам потерпеть и выслушать всё до конца, включая, какого цвета у лейтенанта глаза. Потому что, если хотите узнать что-либо о человеке или Сородиче, всегда нужно заглянуть в глаза.

Ирэн подняла серьёзный взгляд на Микаэля.

— У Джона глаза льдисто-голубые. Как ледники Антарктики весной, в слегка пасмурную погоду.

— И что же рассказал вам этот метафорический оттенок глаз лейтенанта? — иронично поинтересовался регент, сложив руки домиком и оперевшись на столешницу.

— Поведал он мне то, что манера держаться у него такая же холодная, как и его глаза, — невозмутимо ответила ведьма. — Но это видимость. Стоит выглянуть солнцу и обласкать его своими лучами, как этот ледник начнёт таять.

— Полагаю, этим солнцем выступили вы, миледи?

— О не-ет, — протянула ведьма, широко улыбнувшись на неудачную догадку регента. — Я побила ваш рекорд. Кажется, Джон Томсон теперь ненавидит меня ещё больше, чем вас. Нет, он не грозился меня убить, если я ещё раз попадусь ему на глаза. Он просто взлетел.

— То есть как? Сел в самолёт и был таков? — вопросительно поднял брови Микаэль.

— Да нет же. Самым натуральным образом взлетел… На второй этаж своего ангара, использовав при этом Стремительность… — бормочуще пояснила Ирэн, старательно выводя округлые элементы узора.

Узнав подробности, регент от души расхохотался.

— Вот уж не думал, что лейтенанта способна напугать миниатюрная хрупкая женщина! Ирэн, да вы опасны!

— Тихо, тихо, не тряси так стол, растечётся же!

Художница предусмотрительно отстранила подальше кисточку, чтобы не смазать ещё не высохший орнамент, и снова посмотрела на итальянца.

— Всё дело в моих рыжих волосах. Я — огонь, а Сородичи его боятся, — пошутила она, а потом с упоением исследователя добавила: — Как жаль, что он не смертный и у него нельзя в этом состоянии померять КГР. Представляете, какие бы там были сумасшедшие показатели!

Микаэль не представлял. Он даже не был в курсе, что такое КГР, так что Ирэн пришлось немного распространиться, что такое кожно-гальваническая реакция и с чем её едят.

— Боюсь, если вы скажете лейтенанту, что хотите у него что-то там измерить, он взлетит не на второй этаж своего ангара, а сразу в стратосферу, — хмыкнул ДиРейм.

— Смех смехом, а он на самом деле будто боится женщин, — сказала Ирэн серьёзно. — По крайней мере, как выяснилось, к платьям он испытывает какое-то странное неприятие. Обругал мамино чёрное в горошек! Это же редчайший винтаж по нынешним временам! Помимо того, что дорогая сердцу память.

— Боится женщин? Разве такое возможно? — искренне удивился Микаэль.

— Почему нет? Кто-то пауков боится, а кто-то женщин в платьях, — пожала плечами Ирэн. — Лейтенант вообще довольно противоречив. Пожалуй, это базовая черта его психики… — задумчиво протянула ведьма, одновременно оценивая получившийся результат своих художеств. — Например, он довольно прямолинеен, до дерзости, и может позволить себе в адрес собеседника резкие высказывания. Однако, как только собеседник соглашается перейти на такую же манеру общения и выдаёт ему ответ в его же прямолинейном стиле, он совершенно теряется.

Она вздохнула.

— Ну, понять его тоже можно, конечно. Он примерно одного возраста с моим отцом. А отец уходил на фронт, когда ему… Да от силы 25 ему было. Я как раз недавно родилась. Время такое было, что не до женщин. Сначала молодой, потом — война, ну а дальше — ранение и свалилось на лейтенанта бессмертие со всеми вытекающими прелестями. Где ему с женщинами-то больно общаться? И дело тут не столько в нивелированном либидо вследствие Становления. Это-то как раз частотное отклонение. Он именно что не в состоянии дать адекватную эмоциональную обратную связь. То есть попросту испытывает проблемы с общением.

Ведьма подула на рисунок, чтобы ускорить процесс высыхания, и продолжала:

— Мне до причин докопаться будет крайне сложно. Именно в силу моей гендерной принадлежности. Вдобавок лейтенант крайне недоверчив и имеет предрассудки по отношению к нашему клану. Иными словами, женщина-Тремер для него — это всё равно что паук для арахнофоба. Я не знаю точно, как он дальше будет реагировать на меня. Но могу предположить, что будет шарахаться, как чёрт от ладана. В общем, вынуждена констатировать свой провал и невозможность выполнить возложенную на меня миссию.

Ирэн с сожалением развела руками.

— Так что, если вы хотите наладить отношения с Томсоном, для этой цели больше подходит сэр Кавендиш. Он такой же немногословный британец, и к тому же мужчина. Я заметила, что в нашей беседе единственный эмоциональный отклик лейтенант продемонстрировал именно тогда, когда речь зашла об Эдгаре. И, кстати, о моём отце.

— Ваш отец ещё жив? — поинтересовался ДиРейм.

— Увы, — покачала головой Ирэн.

— Вам не приходила мысль даровать ему бессмертие?

— Я думала об этом. Все мы не хотим расставаться с любимыми близкими… Однако Становление убило бы папу, — девушка опустила глаза. — Знаете, когда я впервые осуществила полёт на самолёте, я была поражена. Мы взлетали в пасмурный день, на земле моросил дождь, нависли тяжёлые, низкие, серые облака. Но когда самолёт набрал высоту и преодолел линию облаков, я с удивлением обнаружила, что наверху всегда сияет солнце, и небо всегда играет яркой лазурью… Это было сродни откровению.

Она грустно улыбнулась этому давно забытому образу.

— Только тогда я поняла своего отца. Вы бы видели, с каким упоением он рассказывал о полётах. Парить в чистом небе в лучах солнца, видеть эти бесконечные дали на много миль вокруг — в этом была вся его жизнь, его призвание. И я бы поступила слишком жестоко, отняв у него эту свободу и обрекая на бессмертное существование в бесконечной ночи…

Ирэн вдруг осеклась на полуслове и замерла, ошарашенно глядя на итальянца.

— Ох, как же я сразу не догадалась… — выдохнула она.

— Что такое? — непонимающе спросил Микаэль.

— Да я просто подумала сейчас… Может, Джон тоже скучает по синему небу?..


Всё-таки медитативная живопись отлично проясняет ум.