Ты целуешь жертву, чье внимание полностью захвачено твоим рассказом. Она слабо сопротивляется, но не отталкивает, это приглашение продолжать. Ты прислоняешь ее к стене собора, прямо в центре города. В этом есть определенный эксгибиционизм. Женщину мелко трясет от переполняющих противоречивых чувств, ее фантазия о властном незнакомце сбывается самым чудовищным образом. Она не знает, кричать или стонать, и тут ее губы накрывают твои, холодные и жесткие, губы нежного насильника. Едва оторвавшись, ты тянешься к ее шее и, вытянув клинки клыков, вонзаешься в кожу. Это не молодая упругая шея, на ней есть складки и морщинки, но тебе все равно, ты упиваешься своей победой, упиваешься кровью.
Несколько глотков, судороги, и женщина медленно оседает на пол в полузабытьи. Теперь она похожа на SDF, а не ты. Делаешь несколько шагов прочь, твои щеки теплеют, ты чувствуешь трепетание переполненной гормонами крови. На мгновение ты ощущаешь страх и вожделение, испытанные женщиной. Яркая вспышка чувств растекается от живота в мертвом теле. Стоило бы вызывать скорую, этой холодной ночью она может замерзнуть или умереть от кровопотери. Но ты идешь прочь и видишь впереди следующую подходящую жертву: какой-то одинокий японский турист просит тебя сфоткать его на фоне собора на большущий Canon.