Эрендарилл шла по лесной чащобе, освещаемой светом полной Луны. Она не помнила - ни как долго она уже идет, ни куда направляется. Она лишь знала, что остановиться нельзя. Знала, что нужно дойти до конца, чтобы увидеть - что-то.
Сначала между густым подлеском показался проблеск света. Затем еще один. С каждым шагом, огни появлялись из-за деревьев все чаще - пока наконец, девушка не вышла из чащобы в деревню. Знакомые дома, выстроившиеся вдоль знакомых улиц: вне всякого сомнения, это была Стоунроуз. Слишком знакомая, чтобы не узнать в ночи; слишком холодная, чтобы назвать родной.
Улицы были освещены сотнями бумажных фонариков: должно быть, обитатели деревни что-то праздновали. Помня о недружелюбии местных, Эрен все же решилась войти внутрь: прислушаться, присмотреться, принюхаться. Окунуться в атмосферу праздника.
В деревне играла веселая музыка. Между домами были перекинуты гирлянды из желтых, оранжевых, красных бархоток. Дети бегали вокруг беседующих взрослых, и смеялись о чем-то своем, о детском. На улицах стояли стойки с разложенными поверх них лакомствами: своеобразные самодельные палатки. За одной из таких стоек стояла темноэльфийская женщина, про которую Эрен иногда любила думать, что это могла быть ее мать. Сильная, красивая, гордая, добрая - она продавала тыквенные пирожки. Эрендарилл купила один пирожок за медяк - он оказался невероятно вкусным. Но стоять на месте было нельзя, поэтому Эрен двинулась дальше по деревне, спускаясь все ближе к берегу.
Она вышла на причал, возле которого на мелких волнах покачивалась одинокая лодка. На причале сидел Синдорл. Он посмотрел на нее своими смешными глазами, но ничего не сказал.
- Таки да, - ответила на его вопрос колдунья, загадочно улыбаясь.
Села в лодку, и уплыла в ночь.