Общее
В школе было чертовски темно. Два фонарика еле-еле освещали темный коридор, по которому растекался ядовитый газ. Повсюду, за каждой дверью слышались шорохи, скрипы, повизгивания и стоны...
- Хорошо, - произнес медик, доставая пистолет. - Лишней обоймы нет? Я вообзе-то пустой...
Андрей осторожно подошел к двери, снимая каску, и прижался ухом к залитой краской дереву. Прислушался... Там кто-то был. Шуршал совсем рядом, шаркая неверной походкой по полу. Он был прямо за дверью, в полуметре от Богомола. Тот даже слышал, как существо нервно дышало, хрипя от чего-то жидкого, заливавшегося ему в горло. Периодически оно сглатывало и постанывало, трогая пальчиками дверь. Андрей слышал каждое движение, каждый вздох - и того, кто был в классе, и его собственный. Их там было много...
Стало совсем тихо. Даже сержант перестал кряхтеть от боли - отключился, видимо.
Игорь медленно шагал к Дрыну, беспрестанно светя на того фонариком. Трехсотый лежал, еле шевелилась его широкая грудь, втягивая в себя воздух. Он держал одну руку на шее, пытаясь, судя по всему, прикрыть рану - и руки и шея были залиты почерневшей в этой тьме кровью. На животе у него лежал кто-то маленький... лежал и не шевелился.
- ...огите... - еле слышно прохрипел Дрын и дернул ногой.
Шорох подошел еще ближе, разгоняя шагами дым. Тот, как оказалось, скрывал под собой внушительную лужу черной крови, залившей коридор. Как Дрын при этом еще был жив было непонятно. Из-под балаклавы были видны лишь налитые кровью глаза и окружавшие их белые в свете фонаря веки. Мертвенно бледные, будто выкрашенные пудрой.
- ... гите... - снова прохрипел раненый боец. Его рука на шее чуть расслабилась, выпустив новую струйку крови на пол.
На животе его лежало нечто, похожее на животное. Шорох осветил его и вгляделся в измазанную кровью, слипшуюся шерсть. На вид это была кошка: неестественно длинные и тощие лапы венчались острыми когтями, больше походившими на небольшие серпы; тело было слишком худым, живот приставал к самому позвоночнику, а острые ребра, казалось, были готовы прорваться сквозь тонкую кожицу. Хвост был голым и длинным, состоящим лишь из ряда краеугольных, шипастых позвонков, на которых кое-как была натянута кожа.
- ...гите... - Дрын глядел прямо в глаза Игорю. Он пытался что-то сказать.
Головы у этой кошки уже не было - осталась лишь худая шея и кое-как приделанная к ней нижняя челюсть, некрасиво истыканная острыми и длинными зубами. Все остальное было кровавым месивом, как и живот раненого, где перед смертью устроилась эта тварь: разорванная разгрузка, изрезанная кожа и выпотрошенные наружу кишки... И он все еще был жив.
Кто-то, кто был за дверью, прижался к ней, прилип, хрипя каждым вздохом прямо в ухо Андрею. Он гладил ее, царапал и что-то шептал, но Богомолу было не разобрать. Эти звуки... они чем-то завораживали его, манили, притягивали - ему вдруг захотелось открыть эту дверь и познакомиться с обитателями класса.
У спецназовца защипало пальцы. Андрей бросил взгляд вниз и увидел тоненькую струйку черного газа, сочившегося прямо из замочной скважины. Тот уже обвил его ладонь и постепенно забирался по руке...
- ...гите...
Неожиданно раздался хриплый тон, будто из динамиков. Через секунду стало понятно, что это и были школьные динамики, заметно испортившиеся от происходящего... Тон был хриплым, глухим и при этом визгливым. Но это было лишь начало записи. Сердце Саши, осознавшего, что сейчас будет, сжалось в последней судороге.
- Бегите!.. - прохрипел изо всех сил Дрын, схватив Игоря за штанину.
И тут зазвенел звонок. Обычный, школьный, но из-за поломавшихся динамиков он оглушительно пищал.
По всем классам поднялся визг. Дети орали хором, предвещая много крови - кабинеты зашумели топотом десятков пар детских ног. В хлипкие, деревянные двери застучали ожесточенные кулачки, пытаясь их проломать.
Андрея аж оглушило от того, что он услышал из-за своей двери. Буйство, безумная ярость, звериные вопли и бешеные, примитивные крики - дерево затрещало от посыпавшихся ударов. Тела с разбегу врубались в него. Богомол только и успел, что отскочить, прежде чем замок, не выдержав, вырвал из косяка сноп щепок и открыл взглядам отряда дюжину разъяренных детей, бросившихся на Богомола...