Не сорвался. Какое там! Со стороны сказали бы — взлетел, будто птица! А может и ёльф какой, те-то, сказывают, дюже большие мастера в листве прятаться и по деревьям лазить. Да не, не со злом сказали бы, а с восхищением
А трещины на коре под ногами стали мягче, ветки — тоньше, и удобно ложились в руку. Только почувствовал Гаэтан, как дерево под ним прогибается, и остановился. И так, поди, едва не до вершины добрался.
Лёгкий ветерок чуть покачивал ветви и вместе с ним покачивался вокруг мальчика мир. Зелёный и синий, яркий и радостный от солнца, птичьих трелей и запахов цветов и трав. Далеко-далеко там, откуда он пришёл, раскинулся под его лысой горкой лес. Хотя, ежели так посмотреть, лес-то — он кругом. А только всё одно, хоть и хорошо прошёл Гаэтан, казалось, будто видится дымок над деревней, да блещет знакомая река, манит вернуться.
А если прямо посмотреть, так видна, видна Ягельная гора! Сверкает белым инеем в лесной зелени, а чуть поодаль и тёмная проплешина виднеется, никак старое пожарище, в честь которого и Паленки названы. Было дело, деды ещё опалили лес по краю, чтобы, стало быть, нечисть лесную отвадить. Нечисти-то может и дела не было, но деревья на том месте росли неохотно, Гаэтан знал. Стало быть, до самих-то Паленок и рукой подать!
А по боку далёхонько, сизой дымкой, будто тучкой, висят над землёй горы. Настоящие, не чета этому холмику. Может и не бают про троллей?
И с другой стороны дымка вьётся, аккурат над центром Леса, будто чуть темнее там зелень, выше и гуще деревья. Лесной град , помнилось мальчику. И туда-то уж вовсе заходить не след — будто лёгким холодком повеяло на Гаэтана, когда он смотрел туда, и мнились в дымке ажурные башни, сплетённые из ветвей, дивные единороги. Казалось, там тоже, почти как дома — ждут...