Проклятье, проклятье, проклятье! Ноэль на бегу стукнулся о ящик так, что его аж развернуло, и часть крушения произошла все-таки на его глазах. Волна земли, врезающиеся друг в друга вагоны, и чудовища, лезущие внутрь. Женский крик. Шарон содрогнулся. Все было очень плохо. Пассажиры вагонов, скорее всего, станут беспомощными жертвами ходячих мертвецов, если уже не переломали шеи, когда вагоны завалились набок. На лице юноши возникло какое-то подобие усмешки, правда, смешанной с нервным тиком – уголки губ дергались то вверх, то вниз, отражая осознание им иронии происходящего. Гильдии, взявшая на себя охоту на мертвецов и всех, волей или неволей связанных с ними, было не совсем не видать. Вот в единственном сочетании места и времени, где Шарон бы хотел увидеть их синюшные плащи и помпезные широкополые шляпы, они отсутствовали нахрен!
Оттолкнувшись от ящика рукой, он развернулся и сделал, наверное, самый героический шаг в своей жизни. Вперед, навстречу опасности. А за ним еще один, и еще один. Под конец, он был не один – ожидавшие поезда потихоньку отходили от шока и открывали огонь по нежити. Может быть, удастся и уложиться вовремя, до прибытия Гильдии. Может быть, человек, которого ждал Ноэль, еще жив. Может быть, обойдется…
И так, движимый смесью отваги отчаянья, надежды на то, что судьба в кои-то веки повернется к нему лицом, и страха за свое будущее, Шарон шагал вперед, поднимая руку по направлению к монстру, в которого влетали пули командовавшего недавно бежать стрелка:
- Per aeterna potentia, quae fluit per vitam per mortem, reditus ut pulvis et imputresco!
Строки из той книги. Слова, способные воплотиться в жизнь. А способные и не воплотиться. После того проклятого полузатопленного, полусгнившего особняка, Шарон пытался задушить саму память о случившемся. Вместе с неделями, ушедшими на расшифровку и изучение книги, которую он в итоге помнил куда лучше Библии. Не вышло, разумеется. Дьявольское знание не отпускает просто так. И теперь, ради единственного оставшегося шанса в жизни, Ноэль применял его. В первый раз добровольно по эту сторону Пролома.
И воздух перед протянутой рукой Ноэля подернулся рябью, наподобие колеблющегося над раскаленной песчаной пустыней марева. Разумеется, очень небольшого марева, размером не больше головы человека, и на удивление округлой формы. По платформе разнесся звук, очень похожий на тот, который издается, когда воздух втягивается через приоткрытый рот, но сжатые зубы. Звук, знакомый всякому, кто пытался подавить боль, стиснув зубы. Неприятный звук. И сфера марева засветилась явно призрачным светом, после чего, повинуясь легкому точку руки, направилась прямо в грудь некогда человека, а ныне помеси мертвой плоти и стали.