Сам себя Павел всегда убеждал в том, что так цепляться за прошлое - это неправильно. Поностальгировать иногда - это хорошо, но не целыми же днями. Надо отрешиться и жить дальше. Заставить себя поверить в то, что впереди будет только лучшее. Но, несмотря на то, что день за днём этому находились подтверждения, подсознание толкало Павла Сергеевича к воспоминаниям. Вот он играет на детской площадке с ребятами. Обрызгали друг друга из самодельных водяных пушек, и мать ругается на него за мокрую футболку. А вот он на летних каникулах у бабули. Кажущийся в те времена огромным двор теперь выглядит вполне обычным, но Павел всё ещё помнит те впечатления, что остались в душе: поездку в те края, соседскую ребятню, игры в куче песка, прятки, карточные игры по вечерам на скамейке, и кожа, зудящая от комариных укусов. Помнит, как собирали виноград и убирали двор, как жгли костры. Всё это осталось там. Бабуля умерла, а дом был продан, и всё, что осталось - это несколько фотографий, да шрам на ноге, распоротой об забор.
"Я никогда не жалел ни о чём в своей жизни, и если бы у меня была возможность начать её заново в буквальном смысле - я бы прожил её точно так же, как и в первый раз", - признавался поэт людям, посещавшим его выступления и заметившим фокус на прошлом в его текстах, - "Вы помните ту историю, когда грустный человек приходит к психотерапевту и просит ему помочь? А тот советует сходить на выступление известного клоуна. И тогда пациент признаётся, что он - и есть этот клоун. Так вот, в моём понимании, тоска не отделима от радости. Ты можешь никогда не грустить, и быть всегда, якобы, на позитиве, но на самом деле это означает, что твоя жизнь очень ровная. Человеку нужны перемены, и чем сильнее я ухожу в негатив, тем счастливее я буду потом".
О своей мечте Павел рассказывал лишь своим самым близким друзьям. Стоит ли говорить, что среди этих людей нет никого, кому подобная мечта показалась бы смешной? Практически невыполнимой - возможно. Но вполне понятной. Одним из таких друзей и был Матвей. Павел поймал себя на мысли, что не задумываясь принял предложение старого приятеля, вновь уцепившись за былое. Впрочем, почему нет? Если душа просит - не насиловать же себя!
Перед отходом ко сну мужчина честно попытался излить накопившиеся идеи на бумагу, но нахлынувшие воспоминания мешали сконцентрироваться. В голове крутился какой-то старый мотивчик из Машины времени, который он подслушал на отцовском магнитофоне, и который они потом вместе с Матвеем гоняли во дворе. Попытавшись выдерживать тот же размер стиха, поэт сделал пару пробных зарисовок. Но всё было не то. И в конце концов, он сам не заметил, как заснул под шелест занавески, которой был прикрыт балконный проём.
Разбуженный холодом, мужчина встал с кресла и закрыл дверь на балкон, после чего вернулся на своё место, укрывшись пледом. В голову сразу вернулись мысли о вчерашних наработках, но от отмёл их, чтобы обдумать сон, который его потревожил. Подобный сон не был для Павла чем-то необычным. Ему практически всегда снились размытые силуэты. Часто - сны, лишённые каких-либо цветов, кроме чёрного, белого и оттенков серого. Лиц он не видел практически никогда. Просто знал, кто перед ним стоит. Или не знал, если сон не был о каком-то конкретном человеке. Внутренние ощущения и какие-то вещи, которые он принимал за неоспоримые факты - вот что позволяло ему ориентироваться во снах. Вот и сейчас он попытался сосредоточиться и попытаться понять: за чем же он так спешил? Или за кем? Кто была та дама в платье? Мама? Бабушка? Кто-то из бывших? Может, незнакомка? Или вовсе не человек? Потом Павла Сергеевича вдруг осенила одна идея, и он вновь пошёл к балкону, чтобы выглянуть - нет ли там машины, которая могла бы издать гудок, похожий на тот, что он слышал во сне.