Ничего не сказал Йохель своему обидчику, лишь зыркнул недобро, держа руку у рта, кровь унимая. "Ничего-ничего, селедка бронированная, ебало твое мерзкое я запомнил, авось свидимся - земля-то плоская: на краю достану, гнида."
Поднявшись с земли с помощью балаболистого святоши, торговец отряхнулся и перед тем как ответить добровольному помощнику, огляжелся, оценивая реакцию ватажников, кто как смотрит и кто готов был оружие достать - вдруг даже такие имеются, чему Йохель сильно бы удивился...
- Никто не спорит, что намерения твои правдивы и честны, но сам подумай, кто в самом деле с пустым брюхом станет думать о богах, что отступили перед новыми богами: Золотом и Серебром? Нас предали, да, мой друг. Самым циничным образом. Мы должны сами бороться за себя и свою жизнь... Парни! - Бромм повернулся к стоявшим в/возле телеги Серебряным мечам, - Кто из вас хочет часть своей добычи отдавать церкви в пользу бога? Только честно... О! Зубик! - заметив в грязи свою потерю, торговец наклонился и поднял его, очищая от грязи, - На счастье... Верну потом... Так вот, праведник, я бы свои деньги потратил на еду себе и коню. А там уже глядел бы, кому что пригодилось в отряде... Если мы ввязались в это дело вместе, парни. Каждая работа должна оплачиваться. А как нам твой бог поможет? Покажи чудо и накорми этих несчастных, тогда станешь одним из нас. Все честно... Но святоша в одном прав. Его вопрос прямой, как ось у моей телеги: кто у нас будет за старшого в отряде? Бабы пусть себе что угодно своим ртом обговаривают с бароном, за то и оветят, а у нас свои порядки. Ну что, мужики, решаем?