Резя. 2 сентября, 785 год от создания Летописи Горда Умного. Полдень. Над селом катились свинцовые тучи. Низко катились. Медленно убегали в сторону моря. Народ в такие моменты говорит: небо давит. Правильно говорит, точно. Настроение у народа было хуже некуда: рыбаки уже третий день приходили к берегу без улова, если не считать десяток синебрюхов для ухи, но разве это улов?! Осень на носу, нужно коптить, солить, закатывать в бочки. Запах рыбы из села, обдуваемого всеми ветрами никуда не делся. В любом конце раскинувшегося вдоль берега поселка численностью в полторы тысячи душ пахло рыбой. Кроме запаха ничего больше не было. Боги гневались.
Разбитые телегами крестьян дороги грязно-красными полосами делили село на несколько участков, но все они неизменно сходились к большому дому из крепких бревен с открытыми воротами. Этот дом принадлежал барону Рубельту, седому старцу, который правил селом уже пять десятков лет. Безвольный. Немощный. Неспособный на грамотные решения. Однако у него имелось около сотни солдат, носящих кроваво-коричневые накидки с акулой на фоне щита. В цвет к местным дорогам. Поговаривали, что в последние дни старец был не в духе. Неурожай, отсутствие рыбы, плохая погода, постоянные мигрени и до кучи случившаяся недавно беда, про которую сейчас во всю говорили в трех тавернах Рези. Из Столицы возвращался старший сын барона-наместника, ездил Королю показаться, но не доехал назад. Доехал лишь один из трех телохранителей с дырой в плече. После Китика на повозку напали бандиты, убили двух охранителей, третьего ранили, а сын пропал. Отряд туда, конечно отправили, но те, пройдя по следам, вернулись к дороге -следы оказались запутаны. Вот такие дела творились в Резе.
Кроме этих бед в поселке появились жители, которые всегда появляются при массовом обнищании народа. Возле покосившегося путевого столба с белой полосой часто толпились разные непотребные личности, не знающие, чем им заняться. Точнее, они и толпились тут, чтобы хоть чем -то заняться, хоть как -то поработать. Мож крестьяне возьмут на пахоту за пару крынок молока, или разгрузить чего придется, или знатный какой проедет, монету бросит - в общем место было лобное. А еще рядом имелась доска, на которых правитель размещал свои указы. Полезное место. Важное.
Вот и сегодня тут столпилось люду прилично. На поля ползти было уже поздно, за лесом тоже уехали, рыбаки который день не брали на подхват. Беда просто. А теперь о столпившихся, потому как стороной это колоритную компанию никак нельзя обойти. Один здоровый, коренастый, видно, что боец, да только в стражу уже не берут. Мож ждет в охранители караван какой или еще чего. Другой - белобрысый лесник. Стоит, молчит, что думает - неизвестно. Но лук и топор имеется. Шел бы на охоту, лодырь, не уменьшал бы шансы. Третий был под стать второму, но только люди его получше знали. Лешим кликали, про травы спрашивали. Но тоже бездельник был. Какие дела, коли два состояния у человека - жив и мертв. Ни черта не заработать, да и странный он был, на своей мысли застывший.
Еще один, вот его знали все. Йохель Бромм торчал всем в округе, с ним не хотели иметь дела, и сейчас все, что осталось у торговца, лишь потрепанный конь, да старая телега. Коллеги-то бы поняли, но не народ, который к нему нанимался. Сначала он со всех денег имел, а теперь-то, жаба, как все стал. Тоже жрать хочет. Чуть в стороне стоял здоровенный детина, которого можно заместо коня в телегу запрягать. Звали того Топор, и его все любили, боялись не любить, потому что урод редкостный, еще замочит на месте. Поговаривали, будто с большой дорожки пришел. А кто поговаривал, никто не скажет. Ну его. Еще один, Архат, плечистый, тоже на вояку похож, о себе вообще ничего не расказывает. Прибился к Резе, словно волной принесло. Рядом ошивался жилистый прыщавый парень, которого нарекли Кравчиком. Метко так нарекли. Народ умеет. Вроде и не могуч, а уверенность в нем чувствуется и муштра. То ли из солдатов сбежал, то ли ушел. Странный тип в общем, поэтому барон и не брал, да и денег на лишние рты не было. Мелкий, по кличке Гад, тоже пройдохой слыл, все ближе к Топору держался. Поговаривали, что змей на камнях ловит. Может жрет, а может еще чего. Да простит Рагота душу грешную! Среди этого сброда застрял и типичный крестьянин, звали его Семипалый Лососек. То пахал, то рыбачил, а тут вот решил стоять на дороге. Видать парусом приголубило, да по голове. Кто ж знал, что лодка у него разбилась? А кто так сказал? Вроде местные, да только сам он точно не отсюда. Брешут, не дорого возьмут.
Еще один с обветренной кожей вообще стоял с булыжником в руках. Что удумал, окаянный, бездна только знает. Хотя говаривают, что парень веселый, бороду носит. Нормальный мужик, просто беда какая-то случилась, решил род деятельности сменить. Так и прозвали. Кирпич. Даже к камню привыкли.
Среди этих разнообразных суровых морд прибывала и некоторая особа с прекрасным станом. Звали ее Риана, а по тому, как она среди стольких мужиков держалась, можно было бы и о роде занятий догадаться. Впрочем, в местом борделе. Спросить ее об этом при рапире на поясе было бы довольно неразумно.
Совершенно в сторонке, обособленно стояли двое. Один больно походил на какого-то вельможу или ученого. Одет неплохо, худощав, глаза трет. Еще и плащ с мехом. Кажется, его звали Лотар. Так вот на этом Лотаре кроме всего прочего еще и кольчужная рубаха была, а в руках посох. Ни меча, ни палицы, ни кистеня. Так вот он изредка беседовал с особой,в которой за версту голубая кровь чувствовалась. Рыженькая энергичная симпотяшка. Платье, вздорный взгляд. Да и без этого простой люд, он чует другую кровь. Вот так и тут. Имени ее, конечно никто не спрашивал, а раз стоит, значит надо. Кареты с Королем мож дожидается.
И вот стояла эта компания по интересам, небесами промозглыми любовалась, а в это время от дома барона, шлепая красивыми сапогами по грязи шел казначей Вирд. Шел, полы плаща приподымал. Лицо черное, важное, глаза -угли. Лысые виски так и блестят, а волосы грязные сзади по ветру. Пришел, значит, к доске, достал из-за пазухи пергамент с сургучовой печатью наместника, оглядел компанию, а затем стал вешать лист на гвозди. Так молча, важно и ушел. Крови аристократической на йоту, а важности больше, чем в трех баронах. Вот что значит, на деньгах сидеть. В общем, подошли, посмотрели, кто читать умел, а там ведь прямо судьба в руки, хоть и опасная.
"Сим указом обязуюсь наградить смельчаков, что найдут сына моего старшого Нервига, вызволят из плена, да бошки налетчиков принесут. Цена той награды восемь сотен лир сребрянных по исполнении, да три сотни авансом на дело правое. С пожелавшими контракт в доме наместника надобно заключить, а желание обмануть ради выгоды, приведут на чурку кровавую головы. "
Вот так, ни много, ни мало. Одна тысяча с лишком. Это ж жить можно. Вот только в одиночку никак дела не провернуть, нужны люди с оружием. Ну и контракт читать умеющие, мало ли.