Приямок в полутора десятках футов от караванной тропы. Неглубокий, продолговатый, узкий – как могила. Перекрыт растянутой на реечной раме мешковиной, крашенной в красновато-коричневатый цвет прокалённой солнцем пустоши, да ещё и щедро присыпанной песком сверху. В приямке – человек. Лежит, не шевелясь, на спине, скрестив на груди руки. Жарко, как в заднице Кинич-Ахау, только человеку это безразлично. Его глаза открыты, но расползшиеся на всю радужку чёрные зрачки не видят танца пылинок в пробившихся через ткань солнечных лучах. Он смотрит в себя. Он смотрит вовне.
Тихо.
Коатль не хочет тихо! Коатль хочет крика! Только кровь погасит жар. И хруст. Чавк-чавк. Хрррр!
Но чу! Раскалённая земля начинает ритмично подрагивать – сперва едва заметно, потом сильнее и сильнее. Лошадиные копыта, стоптанные подметки охраны, босые пятки рабов выбивают из тела пустыни ровный пульс бредущего на юг каравана. Полнокровного, нагулявшего жир. Аппетитного.
Человек все так же неподвижен. Приглушенные голоса доносятся до него, будто из под воды, но человек их не слышит. Он слушает вдаль. Он слушает вглубь.
Рано.
Пламя! Вопль! Зубы! Зубы! Хрясь! А-а-а-а! Нет, нет, н-е-е-т! Ха-ха!
Суета. Голоса всё громче, в них – тревога. Пахнет страхом. Человек расслаблен. До поры. До первого выстрела.
***
Бах!
Грохнувший рядом «сорок четвертый» спускает псов войны.
Земля в голове каравана будто взрывается от сильного и резкого толчка снизу. Из облака поднятой пыли выскакивает кто-то обнаженный, с ног до головы зататуированный, покрытый густой сетью бугрящихся безобразных шрамов, перемазанный красной глиной. Вместо глаз – две чёрные луны. Кривые дуплистые зубы сомкнуты в зверином оскале. В правой руке – томогавк, в левой – кривой обсидиановый нож. Не то человек, не то морок, кошмарное порождение пустыни.
Существо издаёт переходящее в вой рычание, от которого лошадь, впряженная в головную повозку, шарахается, едва не садится на задние ноги. Два мига, и существо стремительно проносится мимо кобылы, походя рубанув животину по шее снизу. Лошадь бьётся в упряжи, воздух с тошнотворным фырканьем вылетает из разорванной трахеи. Существо не останавливается, рвётся к тискающему ружьё караванщику в дурацкой шляпе с висюльками.
Три прыжка, два удара – вот всё, что надо…