- Почти. - сдержанно ответил "Орков". - Щас пару автографов в протокол чиркнуть и всё. Подожди снаружи, тоже роспись поставишь. Нужно будет потом за вдовой одним глазом приглядеть, справишься?
Дождавшись, когда охотник покинет дом, Саня положил руку на плечо мальчугану и только сейчас подвинулся так, чтобы оказалось возможным открыть дверь в комнату. Нажав на ручку двери, Саня одновременно переместил руку, прижав пацана к себе и зажав ладонью ему рот - и только сейчас втолкнул мальчишку в комнату, не отпуская. Второй рукой Ельцов закрыл дверь на замок.
Так и удерживая парнишку, по необходимости усиливая нажим и давая понять: сопротивляться бесполезно, "Орков" куда как сильнее физически, Саня подвёл того ближе к обнаженному, искусанному и избитому телу всё еще живой матери. Пока что живой.
- Незавидная у тебя судьба, пацан. - тихо проговорил Саня. - Батя откинулся, теперь вот еще и мамка. А ты, мелкий, будешь жить. Не умрёшь этой ночью. Не так, как ты себе представляешь. Может быть, когда-нибудь, даже найдёшь меня, отомстить попытаешься. Если не двинешься раньше. Или если копыта не отбросишь. А всё знаешь, почему? Из-за тебя. Ты виноват. Ты.
Тем временем аура носферату проникала в сознание пацана. Всё новые и новые видения обманывали его мозг в угоду садистическому наслаждению проклятого мучителя. Потому что самое вкусное насилие - не физическое.
Вот отвратительный, жирный, мерзкий паук, кажется, пытается выбраться наружу прямиком оттуда, откуда когда-то выбрался сам Сашок, в одну ночь осиротевший. Целиком тварь не видно, но его длинные, коленчатые ноги, ужасные жирные жвала так и лезут наружу. Через секунду такой же оказывается и в пасти матери - из глубины блестят восемь крупных, круглых, злых глаз.
Но убежать, отвернуться Саня тёзке не даёт, крепко держит, заставляя разглядывать тело матери.
- Не думай, я твоих соседей не ссусь. Если черти сюда попрут, то откинуться, если еще не передохли. Но вот когда мне мешают, я не люблю. Да так и интереснее. Азарта, блять, больше, понял? А ты если заорёшь, я тебе черепушку проломлю. Так что заткнись и смотри.
Заняв позицию позади пацана, Ельцов даёт ему несколько секунд на созерцание, нагнетая, нагоняя в жилы паренька страх. А затем кусает. Жадно, быстро пьёт, так и не отпуская маленькое, тщедушное по меркам Ельцова тельце, высасывает его как когда-то небольшой пакетик с апельсиновым соком, доставшимся в качестве приятного бонуса после игры в карты еще там, на зоне. Не оставляет ни капли жизни в этом ребенке.
Опускает уже мёртвое тело на пол - и отдаёт ему жизнь свою, сломанную, изуродованную жизнь носферату. Всего пара глотков витэ и осколок души - этого должно хватить, чтобы пацан снова открыл глаза, такой же сломанный внутри, как и его создатель. А когда он откроет глаза, то первой жертвой его Зверя станет его же смертная мать.
Закончив ритуал, Саня покрепче привязывает мать - она не должна уйти, не должна закричать или позвать на помощь раньше времени. И только после этого - вновь приведя себя в порядок - выходит на улицу.