С каждой секундой всё больше распаляя себя, всё больше ярости и ненависти изливая из глубин души наружу, Ельцов нанёс несколько ударов ладонью по затылку и щекам вдове. С каждым ударом - несильным, недостаточным для того, чтобы нанести ощутимый вред, но чувствительным и унизительным, Зверь носферату ликовал всё сильнее, наполняясь столь приятным чувством - вседозволенностью, полным контролем над жертвой. В какое-то мгновение концентрация всей выпускаемой наружу монструозности Сани, в остальное время запертая, пускай и не очень надёжно, внутри достигла критической массы. Его Зверь пробудился. Не полностью, не взял контроль, но поднял голову и заявил своё право на насилие. Ельцов, пытаясь отдать команду "нагнись" вместо этого прорычал что-то невнятное, выпустив при этом клыки и силой, рывком поставил вдову в "коленно-локтевую", одной рукой при этом сорвав с неё одежду, нисколько не заботясь о её целостности. Оголив жертву и, затем, явив белому свету собственный член, Саня приступил к задуманному.
Насиловал вдову он жёстко, с силой зажимая рукой рот и периодически, на пиках сексуального и садистского удовольствия вгрызаясь клыками ей в шею и спину, разрывая кожу, напитываясь её кровью, пропахшей горем, отчаянием и страхом. Сам того не замечая, носферату издавал животный рык, максимально погружаясь в своё звериное состояние, но не отпуская поводок совсем. Не давая всё же жертве умереть зэк дошёл до кульминации, насколько это возможно - и в этот момент наклонился, практически лёг на женщину сверху так, чтобы его лицо было почти наравне с её лицом. Тихо, рычащим голосом, но с какой-то звериной почти-что-нежностью заявил ей: а теперь я с пацаном твоим потолкую. Еще не успев закончить фразу, перехватился, разжав ей рот, но сжав её шею между плечом и предплечьем, душа её - но и в этот раз не для убийства, нет. Придушив вдову до потери сознания, Ельцов поднялся, глянул на своё отражение в зеркало или окно, чтобы по необходимости стереть с лица и шеи кровь, заправил член в штаны.
Быстро приведя себя в порядок, Саня привязал руки женщины к дивану её же разорванной одеждой и, из остатков, соорудил кляп. Не очень надёжно, но это даст пару минут времени, если вдруг дальнейший план не сработает. Закончив с этим, Ельцов вышел из комнаты и, стоя у самой двери, спиной к ней, громко позвал:
- Эй, стрелок! Тащи сюда мелкого, с ним мать поговорить хочет.