В воздухе витал крепкий аромат табака, смешанный с оранжерейной густой сыростью, влажным цветочным духом и еще каким-то легким специфическим запахом, который Варя сразу обозначила, как "Типографский", хотя доселе ни то, что нюхом не слыхивала, а и не представляла себе, чем должна бы пахнуть типография – разве что машинным маслом или раскаленным металлом.
Простенькая на скорую руку оборудованная кухонька, отгороженная от оранжереи, с нехитрой мебелью, видавший виды чайник и серьёзный Константин Сковронский,сразу ввернувший фразу о непростом положении – от всего этого захватывало дух и погружало в атмосфэру – новое словечко, подхваченное на днях неведомо где – атмосфэру приключений, тайных дел и конспирации.
Конечно же, девушке ужасно хотелось чаю. Большую чашку, которую можно долго пить, чтобы задержаться тут подольше. Хоть и ёкало испуганно сердечко – а не накроют ли их жандармы, но это лишь обжигало и без того пылающие Варенькины щеки, рднако ничуть не умаляло ее решимости к риску и подвигам.
Девушка умоляюще взглянула на Гертруду – согласится ли она принять приглашение, неужто откажет, неужто заторопится? – затем повернулась к Константину и, набравшись смелости, выпалила:
– Сами, сударь. Сами будем забирать, нельзя же такое дело доверить неизвестно кому! Потом хлопот не оберешься, – надеясь, что это прозвучало солидно и веско. И будто невзначай опустилась на стул, сложив на колени ридикюльчик и сжимая его руками.