Да-с, к поездам подходят совсем иначе, чем к пароходам, и они гораздо сложнее. Вот что с пароходом: подал углей в топку до трех узлов, на одном котле вместе с лоцманом покинул гавань, разобрался с морским рельефом по маршруту и плыви себе, сверяя иногда координат, чтобы не уйти с курса. Все просто и понятно, и зависит сугубо от модели котла и их количества. Зато полагаться капитану надо только на себя и на экипаж: аварий и проблем по вине береговой службы не так много. А поезда? Там стрелку надо перевести, там надеяться, что на колее никто не остановится, что другой поезд навстречу по ошибке не пустят… Слишком сильно железнодорожный состав зависит от действий сторонних людей.
Право дело, уж лучше быть человеком-пароходом и самому властвовать над судьбой и маршрутом. Конечно, и корабли не застрахованы от человеческих ошибок – вспомним недавнюю катастрофу американского «Генералъ Слокам» или гибель парохода «Нордж»; но все же на море гораздо больше возможностей находится в руках экипажа, чем у поездов на суше. Но жизнь распоряжается так, что ей самой приходится идти не по бурному фарватеру, а по железнодорожным путям – слава Богу, пока что только в прямом смысле.
Управление путями оказалось не сложной наукой: по крайней мере в том минимальном объеме, который ей объяснили. Самой большой проблемой оказалась необходимость силы рук. Чтобы двигать перекладину, Гере пришлось наваливаться на нее всем своим невеликим весом, пыхтеть, словно она сама – маленький паровозик, взбивать каблучками снег, скользить и пытаться не упасть. Но она сумела! Пускай не так быстро, как Сажин, не так ловко, но все сделала, и сделала вовремя. Даже взопрела немного под шубкой, стараясь не подвести товарищей.
Теперь оставалось только ждать. Воля партии сдвинула ее, словно шахматную фигуру, и теперь играла другими людьми. А ей оставалось только стоять и ждать момента, когда снова потребуется ее ход. И партии, как и игроку, совершенно не важны те страхи и чувства, что испытывает фигурка. Холод ли, жара ли, страх ли от накатившего одиночества и единения с вьюгой…
Словно и нет в мире ничего: только она да рычаг, только причудливые тени и снежные завихрения, только бешено стучащее сердце и покалывающий руки морозец. Только всполох в отдалении, как чей-то хищный взгляд, наблюдающий за ней.
Всполох! Которого не должно, не может быть! Не сейчас и не так рано! Там человек, и он точно не свой! Кассандра пригнулась, почти припала к земле. Сейчас ее увидят! Но нет – фонарщик остановился. И пускай он не видит ее, но точно услышит шум, что производят железнодорожники. Надотбыло срочно бежать и сообщить. Но куда? Кажется, они ушли в ту сторону. Да!
Подобрав подол, Гера мелкими шажками быстро-быстро засеменила к остальным, поминутно оглядываясь назад: как бы не стронулся свет с места, как бы не выдал их господам неприятелям. Солдаты точно не будут чиниться и медлить: откроют огонь на поражение, и поминай как звали. Быстрее, быстрее… Холод, страх – ничто не важно, нечего нет. Главное – успеть сообщить, а там уже решать сообща. Совместными усилиями. Да, Viribus Unitis, и никак иначе!