— А чего, Дубасов-то где сидит?
— А кто восстанием руководит?
— Что с Советом рабочих депутатов?
— Какой план вообще у всех? — и иные подобные вопросы разом посыпались на Анчара и остальных пришедших с ним. Минут пять только и пришлось отвечать, знакомить с обстановкой совсем, похоже, ничего не знавших о ходе восстания казанцев. Наконец, вопросы у тех иссякли.
— Да… а мы-то тут вот вышли пути портить, — наконец, сказал Никанор, рабочий в шинели, и показал на три объёмистые холщовые сумки на плечах своих товарищей, а затем на здание локомотивного депо: — Вон там взялись было гайки скручивать, да тут-то нас солдаты и посекли: еле ноги унесли.
— И то не все, — хмуро добавил Гренадёр.
— Вот сейчас решили подале отойти, чтобы тут хоть что-то как-то сделать.
— Тут вообще-то тоже дрезина с солдатами ездит, — заметил дядя Сажин.
— Где ездит? — не поняли казанцы.
— Тут, по линии, туда-сюда, — показал дядя Сажин рукой.
— Вы видели? — спросили у него.
— Не, ещё не видели. Но говорят, там солдаты на ней ездят.
— А я видел, — встрял Вестик, — ездят, вот крест, — ездят!
— В общем, надо осторожней быть, — подытожил Вася, доставая пачку «Зефира». Он протянул папиросы казанцам: — Угощайтесь, товарищи. Да, бери, бери, и ты бери на здоровье… оп, братишка, а эти две я себе оставляю, не серчай, — виндавец вытряхнул две оставшиеся папиросы из пачки, сунул одну в рот, а другую за ухо, полез за спичками. — А, студент, не досталось тебе твоих любимых папиросок? — обернулся он к Зефирову, который с бомбой в руках тоже было потянулся за угощением.
— Да у меня и свои есть, — независимо сказал Зефиров и поудобней перехватил снаряд.
— Товарищи, я в третий раз попробую сказать, может, меня хоть сейчас услышат, — воспользовавшись тем, что беседа приутихла, подал голос казанец Филипп — тощий рабочий в драповом пальто и широкой кепке, с длинным, обветренным лицом со впалыми щеками. — Там дальше стоит цистерна.
— Что за цистерна? — обернулся к товарищу Гренадёр.
— Что за цистерна, я не знаю, но на ней написано «Керосин», так что подозреваю, что в ней… уж никак не молоко!
— Может, порожняя? — спросил кто-то.
— Нет, — уверенно ответил Филипп, — я постукал: полная. Пошли, покажу.
Все двинулись по проходу между двумя бурыми стенами составов, усыпанному чёрными кусками шлака, покрытому мутным ледком, оставшегося от пара из-под брюха проходивших тут паровозов. Белая двуосная цистерна была совсем рядом — Анчар и Гера видели её ещё от будочки. Цистерна стояла почти в хвосте длинного, головой уходящего к депо состава, — от хвоста её отделяли лишь два вагона-теплушки.
Гренадёр щёлкнул рычажком фонарика, посветил на выпуклый металлический бок: в ярком пятне высветился длинный номер, «Бр. Нобель», «НЖД» под двухглавым орлом и, главное, надпись: «Керосинъ I сортъ». Чибисов с интересом постучал по боку цистерны: металл глухо отозвался.
— Да, керосин, — уважительно заметил дядя Сажин, по-хозяйски оглядывая состав, будто собирался сейчас цеплять его к своему паровозу. — Только вот что нам с ним делать-то?
— Можем поджечь, — высказал вертящееся у всех на уме молодой казанец Даня, кутающийся в шаль.
— Ну подожжём, и чего? — выпустив дым через нос, возразил Вася. — Какой с того прок революции?
— Хоть погреемся, — стуча зубами, заметил Зефиров. — Возьми-ка бомбу, а? — обернулся он к Балакину, — меня чего-то опять трясёт, того и гляди выроню.
Балакин молча кивнул, принял на руки жестяной цилиндр. Отдав бомбу, студент тут же принялся махать руками, как гимнаст, мелко приплясывать, прыгать на месте, потом полез за папиросами.
— А если… — задумался Гренадёр, выключив фонарик, — состав растаскать, эту цистерну, — начал он показывать рукой, — вот так к стрелке вывести, перевести на главный ход, потом к вокзалу оттолкать…
— Там солдаты, додик, — заметил кто-то из товарищей.
— А ну как мы, — предложил дядя Сажин, — дрезину остановим, всех перестреляем, потом ей как тягачом цистерну туда по главному ходу пустим?
— Ты чего говоришь такое, Виндавка? — насмешливо обернулся к дяде Сажину Никанор. — Дрезиной собрался полную цистерну толкать?
— Во-первых, там не дрезина, а мотодрезина, — спокойно ответил виндавец.
— Ты ж говорил, дрезина?
— Мотодрезина, — настойчиво повторил дядя Сажин.
— Мото, мото, — усердно закивал головой Вестик. — Я, я видел! Мотодрезина с дизелем! На двадцать сил!
— Пускай и двадцать, — стоял на своём Никанор, — ты ей всё равно полную цистерну не стронешь.
— Ты, казанец, из мастерских ведь? — с тихой насмешкой принялся объяснять пожилой дядя Сажин. — Что, слесарь? Ну вот то-то же, а я сам как есть главный машинист, без малого тридцать лет на чугунке угольной пылью дышу, так что слушай, что дядя Сажин говорит, и запоминай: когда-нибудь и сам паровозы будешь водить, даст Бог. Вагоны сам не растаскивал? Не доводилось? А вот мне-то в твои годы ой как довелось составы формировать без паровоза-то! Да была б у нас в те годы мотодрезина, мы б Богу каждый день хвалу возносили за такое счастье! Но ничё, формировали и без неё: возьмёмся за энтевешку, «Дубинушку» затянем, плечом наляжем, толкнём — и потащили. Версту, другую, ничё, — тащим, как те бурлаки с картинки! И так пока весь состав не сформируем. А ты говоришь — мотодрезина не сдвинет! Человек с аншпугом один сдвинуть любой вагон может, а тут уж нам вдесятером совсем легко будет. А как цистерна момент инерции приобретёт, её дальше толкать и мотодрезина сможет. Медлененько, да уж как-нибудь толкать будет. И вот, значится, пустить её по главному ходу да подгадать так, чтоб рванула уж у дебаркадера где-нибудь.
— А сколько тут весу-то в этой дуре? — спросил Чибисов, задрав голову, разглядывавший круглобокую железную бочку.
— Тонн восемь тары да тонн десять груза, — задумавшись, посчитал дядя Сажин. — Если до верху она залита. А залита она, — машинист с кряхтеньем опустился на корточки, заглянул под вагон, обернулся к Гренадёру, — ну-ка ты, обходчик, посвети-ка на рессоры.
— Я не обходчик, фонарь не мой, — заявил Гренадёр, но, склонившись, включил фонарь.
— Ага, — со знанием дела протянул дядя Сажин, оглядывая тяжёлые, молочным инеем покрытые железные петли рессор. — Залита почти до верху, так вижу.
— Ну да, должно, так, — согласился присевший рядом Вася.
— Стронем, — уверенно заявил дядя Сажин, поднимаясь. — С аншпугом, конечно, полегче было бы… У вас случаем аншпуга нет? — обратился он к казанцам с сумками. — Хреново, могли бы и взять, штука полезная. Но и так стронем.