На весла налегли, уйти отсюда хочется сильно, очень быстро, как можно быстрее. Гена и ты гребете что есть мочи, стараясь лодку ровно держать. Петр на корме, с карабином, высматривает немцев, если кто высунется - получит пулю.
Почти до середины догребли. А может уже и за середину перешли.
- Де русен! Зи шлемен!
С того берега. Ну сейчас начнется... Выстрел! Петр перезаряжает. Ещё выстрел. С той стороны карабины щелкают, МП-40 стрекочет. С вашего берега - пулемет заговорил, видите, как пули по воде щелкнули и выше пошли, в лес. Гамов дернулся.
- Ааа, зараза.
Снова затвор передернул, прицелился, выстрелил. А вы же гребете, что есть мочи.
И опять стрельба с той стороны, стреляют и с этой. Пуля ударяет тебя по каске, едва не бросив на Геннадия - скользь, кажись, прошла, но очень близко было... В голове туман, может даже вырубился на миг, но глаза открыв видишь, что корма в сторону пошла. Генка за твое весло схватился. Но ты собрался и давай снова грести, выравнивая лодку. Ухает что-то на том берегу, мины рвутся, пулеметы добавляют жару. С вашей стороны тоже взрывы - похоже, немцы свои минометы подключили.
Оглянулся, четверть пути осталось, примерно. И снова за корму смотришь. Не видишь перед собой ничего, кроме ориентира и отстреливающегося ефрейтора Гамова. Стреляет, взводит затвор, снова стреляет. А вы только и можете, что грести. Вниз лодки глянул - на днище водичка красным окрашенная плещется, в ней на спине немецкий ефрейтор лежит, твой взгляд поймал, секунду тебе в глаза посмотрел, да ответ взгляд - понимает, что ничего хорошего его не ждет. Рядом с ним Витя - похоже, без сознания уже.
Снова пули свистят. Галиулин айкнул, да выругался таким трехэтажным, какого ты ни разу от здоровяка не слышал. Но гребет, кажется, ещё сильней на весла налег. И ты налегаешь - уже скоро... И тут Петр за грудь схватился, привстает и разворачивается, как будто сказать что-то захотел, на миг с открытым ртом замер и на бок завалился. Дернулся ты, чтобы его схватить, да поздно - рухнул ефрейтор Петр Гамов в воду... Весло бросил, схватил своего бойца за руку, удерживая от того, чтоб его течением не унесло. Генка тоже не растерялся, твое весло подхватил и обоими гребет. А ты Петю вытащить пытаешься, да никак...
Уже почти ушли. Почти... Ещё несколько гребков и между вами и немцами оказывается спасительный холмик. Галиулин к тебе бросился, при том пытаясь не перевернуть лодку, Петю в лодку затаскиваете. Замечаешь, что Генка тоже пострадал - предплечье в крови, но похоже, ничего серьезного. А вот Петр... Петр мертв.
Дальше всё как в тумане - до берега дошли, там свои, помогают вылезти. Витю без сознания на носилки и тебя с Генкой в санчасть, немца куда-то уволокли. Ротный молча тебя по плечу похлопал, тут же руку пожал - тебе и Геннадию. Ничего не сказал, без слов всё ясно.
В санитарном блиндаже раны обработали, перевязали. Узнали, как с Витей Малининым, всё не так страшно оказалось, кровопотеря из-за пробитого кровеносного сосуда, но рана не слишком страшная - выкарабкается. А вот Гамов умер ещё в лодке... Ещё примерно через полчаса Шилов появился.
- Привет, герои. Подняли вы бурю - немец до сих пор воюет, бронетранспортеры подтянул, может и артиллерию. Похоже решил, что раз такая поддержка, то вы в том лесу плацдарм захватить собирались. А ефрейтор ваш, ценный кадр, кстати. На допрос меня не позвали, но как мне сказали, он из тех, кто одним из первых на нашу землю три года назад вступил. И хотя он обер-ефрейтор, не так давно унтер-фельдфебелем был, за огрехи разжаловали чуть не в рядовые, а на его место молодого должны были поставить. Так что если б вы его сменщика взяли бы, толку, скорей всего, меньше было бы. Ну да ладно. Вам наркомовские положены, для успокоения нервов.
Действительно, полагались вам наркомовские. Одно время, говорят, по сотке каждый день наливали, даже перед атакой. А теперь только после и только тем, кто в тяжелой боевой ситуации побывал.
Иваныч встал, вышел, почти сразу вернулся с тремя кружками, бутылку достал (кто же у вас в роте ещё мог контролем над водкой командовать, как не он), две кружки почти полных налил, одну - на самое дно и себе забрал. Пить - не пить - право каждого. Но после потери боевых товарищей, после ранений, после того, как под смертью ходил и в глаза её заглянул - здесь и трезвенник спасует. Генка кружку взял, видишь, что рука едва заметно дрожит. Напряжение никак не уходит.
- Поправляйтесь, бойцы, - Шилов поднял кружку, - за тех, кто с нами был до конца. - И не чёкаясь, выпил.