- Оно и видно, что нездешний, дюже вумно говоришь, - осклабился атаман, поднялся со стула и пожал Эдикову руку крепко, однако не за кисть его взялся, а за запястье, по-старинному. Крепкое мужицкое рукопожатие. Хватка у атамана была дай боженьки каждому. Сразу видно: таких как раз в разбойники и берут. - Ты это, не серчай, мы щас уже на работу идём. Не могу я тебе провожатого выдать. Да путь-то до столицы простой. От крыльца по дороге налево, идти долго, до камня путевого с надписями. Ты эти надписи не читай - мы их сами написали, чтобы прохожих путать. Да ты там был наверняка, от бабушки ведь идёшь? Передавай ей поклон, кстати. Ну так вот, коли вправо пойдёшь от камня - к избушке на куриных ножках придёшь, а коли влево - то до града стольного дойдёшь, и мимо царёва дворца уж точно не промахнёшься. Путь неблизкий, но безопасный. Звери хищные у нас тут не водются, повывелись давно. И людей разбойных нет, окромя нас - шапку не снимут.
На том и простились лейтенант и разбойники. Каждый из них на прощание руку ему пожал и слов напутственных добрых сказал. Кто дорожку скатертью, кто ни пуха пожелал. А самый робкий разбойник с узкими плечами от крепкого милицейского рукопожатия охнул и присел невольно, на руку затем подув.
Уже когда Эдик вышел из терема, этот самый разбойник зашёл за спины остальных и незаметно из кармана монетку золотую достал с бородатой личностью в короне, покрутил перед носом и злорадно ухмыльнулся.
- Вумный у бабки племяш, а монетки не досчиталси, - хихикнул он.