Не успела Аннабелла опомниться, как снова из мелкой блохастой гадины стала прекрасной эльфийкой - тоже блохастой, по правде-то, только уж об этом она не знала. А может, проклятье и изгнало вошек-блошек коднаровских из её чудесных золотых волос, как знать. Но радость её сменилась сначала конфузом, когда она вдруг поняла, в каком виде предстанет на очи Перри и Александрилу, а потом и ужасом, странным делом смешанным с облегчением, когда почувствовала себя завёрнутой во что-то чёрное, липкое и противное, будто смола сосновая.
Эмоции живо сменялись на лице нашей принцессы, не успевая одна за другой. Смятение, смущение, испуг, облегчение, отвращение, ужас. За короткий промежуток времени на выразительном личике Анни проявилось такое количество живых эмоций, что её бы без разговоров приняли в Александринский театр на заглавные драматические роли. А закончилось всё тем самым отвращением, смешанным с омерзением и облегчением же. Чёрное облачко на вид было вполне симпатичным, вот только... чем оно было-то? Что за дрянная магия? Кто её сотворил? Ну конечно! Кому же ещё...
- Перри! - возмущённо-негодующий взгляд серых с льдинкой голубого глаз устремился на коднара. Она скривилась, застыв на одном месте и боясь пошевелиться. - Что это за гадость?!
Впрочем, гадость гадостью, а она вполне успешно справлялась со своим предназначением, укрывая Аннабеллу от посторонних взглядов вроде того, каким её пытался ощупать Джерри. И очень хорошо, что он не смог разглядеть ничего лишнего из-за этого чёртового облака. Но эльфийке почему-то захотелось дать ему пощёчину. Может, и дала бы, да только боялась пошевелиться, словно бы это могло разрушить чары коднара и открыть её обнажённое тело приветливым мужским взглядам.
- Оно ещё и чешется! - пожаловалась Аннушка своему пернатому спасителю и требовательно протянула к нему руку. - Ну-ка подай мне одежду и быстренько сними его. И отвернитесь все!
Но возмущённый порыв эльфийки как-то быстро сник, когда коднар вдруг стал наступать на неё, вздыбив страшно перья, будто бы сова, желающая напугать до смерти свою мышиную добычу, зарычал утробно, как та самая сова, и стал тыкать пальцем себе в грудь. Последнее было особенно страшно. А ну как проткнёт? Вон какой у него коготь! Всем совам на зависть!
Правда, стоило ему договорить, как теперь уже глаза Аннабеллы сверкнули праведным гневом, и она наставила на него палец и стала наступать. Вместе с этим чёртовым облаком.
- Как. Ты. Смеешь. Говорить. Со мной. В подобном. Тоне??? - голосом, исполненным холодного достоинства, спросила она у пернатого злодея. - Это всё из-за тебя! Ревновать меня вздумал? Ха! Да сдался мне этот странный эльф! - присутствие рядом странного эльфа, слышавшего этот разговор, её ничуть не смущало. - Мне всего-то моя серёжка назад нужна... теперь две серёжки, - печально поглядела она на дракониска, проглотившего вторую.
И вдруг она снова поникла, горестно вздохнула, отвела взгляд в сторону, опустила в землю. Расстроилась девушка из-за серёжек и из-за всего этого. Даже голос её тихим стал.
- Пойдём уже к тёте, а? Джерри, прости, но ты не с нами...
Она поглядела в небо, услышав про дождь, и отметила, что волшебный зонт как-то подозрительно истончился. Анни нахмурилась и ещё разок гневно сверкнула очами.
- Так и знала, что проклятая гнизга обманет. На свитке она пишет, что волшебство зонта пять часов действует, а сколько прошло, как мы вышли от неё? Час? Два? Ну точно не больше! Завтра я приду и всё ей выскажу.
Эльфийка повернулась к коднару.
- Я подумаю над твоими словами. А сейчас дай-ка мне одежду и сними это дурацкое колдовство. Чувствую себя розой, которую посадили в навоз, - поморщилась она.
На чёрную фигуру она не обратила внимания. Мало ли, кого из прохожих привлекли развивавшиеся тут события. Превращающиеся в кошек эльфийки, чёрные вонючие тучи, лопающие чужие украшения дракониски и прочие гадости жизни.