- Йо, при, вот спасибо тебе! Во обрадовала другана Джерри, вот ты даёшь, ну ты деваха прямо втемная, и... и!… - Джерри- Александрил ошалел прямо-таки от своего неожиданного счастья, рассыпаясь в страстных комплиментах. Расцветая румянцем на щеках, да захлебываясь восторженной своей речью.
…Он вдруг тоже перешел на эльфийский язык, сравнивая тебя, то с бабочкой приносящей пыльцу осчастливленному фейерическому цветочку (хотя, вообще наоборот же). То принялся рассказывать, что он хмурый день, который обласкало яркое «принцессическое» солнышко. А то вдруг сказал, что ты струна на гитаре его никчёмной жизни, мол, они все полопались – а ты вот стала его бренчащим счастьем. Комплимент сомнительный, но хотя бы оригинальный.
О да.
Джерри быстро заграбастал дракониска, пряча юркого ящера у себя за пазухой. Пару раз он кивнул головой, соглашаясь со всеми твоими речами (уже озвученными и еще нет): - Конечно при! Йо, при! Всё верну в чистом виде, или не мужик. Чоу. Не сомневайся, при! Или не мужик, или задница я отстойная. Га-ра-н-тирую, чё.
Пэрри всё это время грозно хмурился. Потихоньку кажется накалялся и злобненько курил, пуская огроменные даже для коднара облака дыма из ноздрей. Аки паровоз же! Загнутые рога его теперь выглядели особенно зловещими, а огонек сигареты, словно острие смертопоражающей стрелы, нацелился прямо в сердце несчастного Александрила.
- Чёртов вонючий фигляр, май-вла, кусок навязчивого липкого дерьма. Где здесь мужик, Карамель, я спрашиваю тебя? Где здесь мужик!? Я вижу перед собой агахъ'ым акща, я не вижу драного самца. Только кривляющуюся бабу…
- Сам такой, приятель! – мило порхнул ресничками Джерри, пристраивая лесенку возле фонаря. – И вообще, стрёмно быть таким гнойным обсосом, родимый… - тихонечко пробормотал себе под нос. И ойкнул вдруг, когда одним мощным ударом был сшиблен на землю, был сшиблен в самую грязную лужу. Был сшиблен коварно и прямо-таки подставно же.
- Извини, г'ъырня. Я нечаянно. Мы коднары такие неуклюжие, вот же ж эгерей…
Неуклюжие, ага. Красные глаза Перри сверкнули гневом, когтистая лапища как бы сама собой прикоснулась к здоровенному черному мечу, а чемоданчик был отставлен в сторону изящным движением когтистой ноги. Ну, Перри наш, большой и страшный мохнатик – здоровенный такой и неуклюжий птиц, как щитом он бы чемоданом укрыться не сумел. Целый двухметровый гриф же, а не маленькая отважная птичка.
Джерри, кажись, шутки не оценил. В руках эльфа сам собой затеплился чарный огонек, такой себе нехороший брызщущий магией коварный шарик волшебства, готовый вот-вот сорваться с рук этого великого йоу-воителя.
Да Белль. Мальчишки явно собирались заняться мордобоем, а между тем, дом был уже совсем близок. Возможно, если бы не этот дождь, да сгущающийся сырой туман, ты бы его даже разглядела: львов очарованных и гостеприимное крыльцо тетушки Мо, узрела бы самолично.
…Словно бы почуяв запах жаренного, торопливо выбрался из-за пазухи Батончик, усевшись чуть поодаль заинтересованным зрителем. Он даже какую-то грязюку с пола поднял, сунув ее себе в пасть деловистенько: такой вот импровизированный поп-корн, в импровизированном же синематографическом зале! Если бы Батончик умел говорить, он бы наверное даже ставку свою сделал. А так, оставалось ему только смотреть и к розе на земле хищно подбираться, которую никто не соизволил поднять.