Когда Вуди принимал пищу, то почти всегда руководствовался правилом: "Когда я ем, я глух и нем". Остальные же действовали по принципу "Когда я кушаю, я говорю и слушаю". Поэтому сейчас, пока ел, Валентайн не проронил не слова, сосредоточившись на своем сносном кушании.
Однако, как быстро разносятся слухи. Вуди не удивится, если через пару десятков минут он спросит, а вправду ли господин сержант, сэр, проорал "Кря-кря!" лично Эйзенхауэру. А так вроде парниша хороший, только в силу молодости глупый. Надо будет за ним присмотреть. Да и за остальным новичками тоже.
Сытость приводит к лености. Оценив, сколько осталось еды - "на лейтенанта и случайных опаздунов должно хватить", Вуди развалился в ящике для панцерфаустов, в котором валялись какие-то то ли шторы, то ли еще какая гадость, которую на себя никак не наденешь. В принципе, сержант бы не удивился, если бы шмотки оказались вшивыми, но сейчас, спустя усиленные бои, все пребывали в состоянии пофигизма.
По окончанию приема пищи закурили. Несколько сигарет передавали по кругу. Вуди снова свои не достал, но тигры знали - как прижмет, за куревом надо будет идти к саржу. Поэтому и берег, пока было. Затянувшись, Валентайн ответил вопросом на вопрос:
- А ты что, переживаешь, что тебе не достанется? Так не переживай, найдем, за нами не заржавеет, хули нам то! А вообще, вот вчера пантеру сожгли. На востоке вроде как четыре танка подбили, но я видел только три. Надо бы нашего гранатометчика, тезку моего, спросить, да вчера его накрыло, останки в консервную банку влезали. Хоть и дерьмо, конечно, человек был, ни месяца не проходило, чтобы с кем-нибудь не подрался. Но воевал отчаянно, с Нормандии машин уже на второй десяток счет шел. Ему вроде комдив наш представление на Медаль Почета собирался писать, а тут такое. Жалко все-таки, тоже человек.
Настроение как-то угасло. И если на передовых позициях это еще допустимо, то в тылу состояние боевых частей должно быть всегда высоким. Поэтому сарж начал перебирать свой набор историй. Встретившись взглядом с молодым утёнком, тот улыбнулся и начал рассказывать:
- Питер, значит. Был у нас в батальоне в Италии один Питер, Гриффин фамилия. Из Юты. Жирный, ну прям вообще. Вон, наш Панда с виду только жирный, а на деле мощный и массивный, а Гриффин реально жирный. Но вот водителем реально был от Бога, он у себя там чуть ли не лучшим гонщиком штата был. Вот, короче, после Анцио отправили нас за какой-то фигней, Питер водилой и нас двое молодых. Вот, всякую инженерку загрузили, едем обратно. Уже стемнело, а мы едем-то без света, светомаскировка, да и Питер все видел. И тут из какого-то поворота перед нами выскочил Виллис - бэнч! А там какой-то польский генерал сидел, из польского корпуса. Ну тот с водилой вылез, орет на своем польском, мол "курва" да "пиердоле", Браунингом размахивает. Мы сидим, как мышки, а Гриффин вышел, посмотрел на бампер, сел за руль, сдал назад - и этот Виллис польский снес нахуй в канаву! Говорят, там дело чуть ли не до командования Союзников дошло. А нашему комбату пофиг. Мы стоим, он на нас смотрит и говорит: "Да мне нахуй не всрались никакие поляки. А за порчу имущества - это он про мятый бампер, значит - сутки губы". Так то хороший парниша, веселый. Щас где-то до сих пор в Италии, наверное.
- Ух, бля, заебешь - сквозь зубы проговорил Валентайн, отметив прибытие лейтенанта. Писклявым голосом он вторил:
- Взвод, закончить прием пищи! Приготовиться к выходу! Боекомплект без ограничения! Проверить все запасы, при необходимости пополнить! Пятнадцать минут у вас, вперед, утята!
Добив сигарету до совсем миниатюрного состояния, он подобрал карабин и подошел к лейтенанту:
- Сэр, штаб-сержант Валентайн прибыл, сэр.
Выслушав задачу и почесав голову, Вуди начал излагать свои мнения:
- Сэр, думаю, хватит пятерых автоматчиков. При засечении противника они не будут вступать в бой, а сразу докладывать. В принципе, можно сделать передовой отряд из десантников, они же сами из этого Фуа драпали, наверняка знают, что там и где. А из наших - если только меня, Ворчуна, Панду или Хендерсона-Пьяницу. Все остальные у нас либо специалисты, либо еще малоопытные. Только при движении долго задерживаться не стоит, после обстрела ночь на воздухе просидели, промерзли малость. Особенно молодых совсем трясет.