Харт подобные операции не любил. Еще в армии его учили о важности планирования и подготовки, а тут она отсутствовала практически напрочь, кроме разве что Оскара, которого можно было считать за артиллерию, а его любимое занятие – за артподготовку. Разумеется, никакого внедрения в ряды противника, изучения методов его работы, подготовки путей отхода и долгой, почти любовной подготовки большой взрывной диверсии план "вышибаем обдолбавшегося и поехавшего наркобарона из его особняка" не предусматривал. Да и вообще, работой по старинке, о которых столько рассказывали умудренные опытом наставники-шпионы во время переподготовки Харта после армии, тут и не пахло.
Думая о том, сколько бы денег он отдал за напряженную и смертельно опасную беседу с главой какой-нибудь преступной организации за карточным столом или погоню по высокогорной дороге на напичканных пулеметами, ракетами и рассеивателями шипов дорогих машинах, Сэм оторвал взгляд от особняка и приложил палец к уху. Сделанная по последнему слову британских шпионских технологий гарнитура отозвалась коротким гудком, свидетельствуя о готовности к передачи сведений остальным членам отряда.
- Вижу пятьдесят бойцов, из них десять профессионалов, и один ноб. Иду внутрь.
Помимо спонтанности операции дискомфорт Харт испытывал еще и от того, что сидел на продуваемой со всех сторон водонапорной башне неподалеку от особняка, причем не в своем любимом костюме с тонкой, но практически пуленепробиваемой броневой подкладкой, а в обычной одежде, делавшей его весьма и весьма похожим на одного из бандитов упоротого Тони.
- Главное уверенность и движения, приятель, уверенность и движение.
А также чтобы основная масса сил противника не была неграми или мексиканцами. Ехидное подсознание не переставало напоминать о не самой приятной ситуации из не столь далекого прошлого. Стрела из арбалета, за которой тянулась тонкая, но способная выдержать вес человека струна (очередное спасибо британским ученым), за считанные мгновения пролетела расстояние от позиции Харта до особняка и вонзилась в стену. Закрепив арбалет и подергав (старая привычка, еще с десантных тренировок в армии) струну в ненужной проверке на способность выдержать вес, Харт наложил на нее устройство для спуска, вдохнул и сделал шаг в пустоту…
Оказавшись за стеной особняка, он, в первую очередь, осмотрелся. Рядом стреляли. Бандиты в полицию и коллег, коллеги и полиция в бандитов. И оказываться под перекрестным огнем у Харта желания не было никакого. Не имея возможности продемонстрировать настоящее шпионское искусство, сейчас он пал до роли диверсанта, и самая старая, известная еще с доисторических времен диверсия называлась поджог.
Достав зажигалку (помимо основной функции – двухрежимную гранату, способную как убить человека, положившего ее себе карман, так и послужить термической бомбой за счет распыляемого аэрозольного огнеопасного вещества) и щелкая нужное количество раз кнопкой, Сэм думал о том, что стереотипы, навязываемые телевизором, иногда бывают полезны. Современное оружие стремится к выполнению своей непосредственной задачи с максимальной эффективностью, и не зажигательный боеприпас подожжет что-либо лишь при особо удачном стечении обстоятельств. Но Голливуд приучил людей к красивым взрывам и пожарам.
Если бы кто-то мог видеть Харта в этот момент созерцания колеблющегося пламени зажигалки, то он бы решил, что пред ним закоренелый пироманьяк. Но Сэм был профессионалом, и поэтому его никто не увидел.
А затем он размахнулся и кинул зажигалку в будку у ворот. По меньшей мере это должно было отвлечь внимание и дать время осмотреться в поисках более интересных возможностей, чем удушение несчастных струной от пианино или выстрел из спрятанного пистолета с глушителем.