Генрих резким движением поднимается, едва не роняя стул. От вчерашнего библиотекаря сейчас в нём нет ничего - от него веет Зверем и яростью. Он открывает рот, чтобы заговорить и вы видите, что его клыки выдвинуты, однако священник не произносит ни слова и, задержавшись на ногах на секунду, садится обратно.
- Хорошо. - когда Долманский всё же начинает говорить, то голос его спокоен. - Я слишком хотел как можно скорее поговорить с ним, - кивок на Честера, - а то, что делал ты было для меня слишком похоже на обычную игру "я тут самый сильный". Если это было не так - я приношу тебе свои извинения, брат Кайл.
Священник на миг замолкает, вновь, судя по всему, борясь с самим собой. Одержав внутреннюю победу - или поражение - он обращается уже к Эмме.
- Я понимаю, сестра, ваше недоверие. Вы мне знакомы не больше, чем я - вам и только мой Путь помогает мне пренебрегать этим недоверием и выполнять задачу. Нам по-прежнему необходимо будет выполнить все полагающиеся Ритуалы и в это время, я думаю, у нас будет возможность поговорить обо всём и пролить свет на белые пятна. Я бы не хотел пускаться в откровения сейчас, при неклеймёном - из соображений безопасности. Чем меньше он пока что знает о нас - тем лучше.
Замолчав еще на какое-то время, священник взял в руки череп со стола и, покрутив его, расположил лицом к себе.
- То, что было сказано, мной и вами - продиктовано не нашим разумом, но Зверем. - Генрих говорит, словно обращаясь к черепу. - Я был резок. Мне было сложно сдержать себя от вспышки ярости и найти внутренний выход от переполнивших меня эмоций - потому что избранная мной когда-то мораль не отличается гибкостью. И я не "правильный", - Долманский поднимает взгляд и смотрит прямо в глаза Хейли, - а вы - не "паршивые овцы". Шабаш открыт для любого, кто готов принять учение Каина, а многие догматы из Книги Нод можно трактовать по-разному. Мы все отличаемся - и в этом как наша сила, так и проклятие. Эта ссора должна послужить нам всем хорошим уроком.