Это длилось почти вечность, хотя в действительности поток вырвал ее из цепких когтей реальности всего на каких-то пятнадцать минут. Впервые на протяжении “ночи свободы” ей не нужно было никуда спешить, строить схемы, заметать следы или думать о ком-либо кроме себя. Обновление. Чистый лист и черные, как ночь, чернила, что готовились написать уже совсем другую историю. Приятное чувство легкости будто вспорхнуло с ее плеч, увлекая женщину за собой прочь из душевой кабины. Но сначала… Она все-таки протерла его рукой и взглянула на саму себя. На чистые, наконец, волосы. На губы, глаза и щеки – как фотка на свидетельстве о смерти. Однако не сделать этого было бы нечестно. А фальши в ночь возвращения едва ли не с того света Эмме не хотелось совсем.
Окрыленная сиюминутным настроением девушка вышла обратно в студию в чем мать родила, и тот час поспешила исправить сие состояние на что-нибудь более эффектное. Одна ее подруга еще при жизни, не будем называть ее имени, постоянно упрекала Эмму в зацикленности на классическом стиле: прямые линии, строгие цвета, так далее и тому подобное. “Почему бы тебе не одеть что-нибудь другое?” – спрашивала она, совершенно не стесняясь валуна, брошенного в огород Эммы. И отчасти была права. Хейли и впрямь тяготела к классике, потому что… В общем, целая масса или даже пласт ее личных эстетических предпочтений стоял за доверием к классике. В конце концов, это просто было ей к лицу. Но именно становление, как бы странно это ни звучало, оказалось тем толчком, который подвиг девушку на эксперименты в плане стиля, и порой самые смелые. Она могла стричься по-разному каждую ночь, в одночасье благословляя и проклиная свои волосы за то, что с каждым закатом они возвращаются в одно и то же состояние. Хейли могла позволить себе очень многое, практически не считаясь с цифрой на ценнике. Впрочем, она никогда не злоупотребляя чужим кошельком. Мода, зависящая от настроения. Каково, а? Сейчас, похоже, столь милое ее сердцу предчувствие, трепетавшие от приближения к истокам, снова витало в воздухе и буквально обязывало выбрать для этой ночи что-нибудь не простое, а эдакое. Броское. Привлекательное. Вульгарное. Совсем чуточку…
Судя по устроенному в шкафу перевороту, Кайл порхал среди ее гардероба, будто бабочка… Стокилограммовая бабочка, наделенная грацией дикого носорога. Он даже умудрился найти там что-то, что без рук держалось на его тощей заднице. Однако и женщина всегда отыщет в своих вещах именно то, что ей нужно, невзирая на чертов погром. Сейчас это были кожа, колготки и cовсем немного белья.