Вместо сырости и холода, которых можно ожидать было в старой, тянущейся вверх башне, совсем иные ароматы ударили Нике в нос. Кто-нибудь другой бы скривился, а она привычная. Клетки, а в клетках кролики, крыски, свинки морские, а вон там, в большом вольере дремлют щенки новорожденные, слепые еще. Попугай сидит на веточке, его подружка себя рассматривает в зеркальце. И все это лает, визжит, пищит, стрекочет, мяукает разом... И полки с ошейниками, кормом, таблетками от паразитов, мелочевкой всякой. Зоомагазин? Странно, а местные говорили, животных тут нет. Стоит, мол, зоопарк пустой.
– Так некому же было за ними присмотреть, вот и пустой, – кажется, с Никой заговорил хомяк. Не большой и золотистый, каких здесь несколько было, а совсем мелкий, пронырливый, в угол забившийся от своих агрессивных собратьев джунгарик. Оно, конечно, обычно даже сирийские хомячки не разговаривают, а от джунгаря такого вообще не ждешь, но... чему удивляться. Место такое. Артему, значит, ресторан, а ей – говорящий хомяк.
– А ты добрая, – хомячок встал на задние лапки и мордочку свою мелкую протянул через решетку, прямо к Нике. Умильно так смотрит, упрашивает. – Ты вон секретаршу пожалела, а ведь она – человек, о себе позаботиться может. А о них кто позаботится? Плохо им...
И правда, хомячки взъерошенные, должно быть передрались, у попугая перья тусклые, у кролика похоже авитаминоз, щенки без ухода скулят. Правильным питанием тут никто не озаботился, а о прививках, должно быть, и не слышали.
— Присмотришь же, да? – глазки-бусинки ласково, но требовательно на Нику уставились.