— Как и тогда… — шептал Бениссио, которого Шейла вела сквозь огонь, крепко взяв за плечо.
— Что?! — не оборачиваясь, крикнул Питер. — Что случилось тогда?!
— Другое убэжище. Мьёртвые звэри. Коты, собаки. Символ cimitero, которое принадлежит Барону Самеди.
Очередной огненный залп высветил стены, изуродованные десятками, сотнями кровавых символов: гробов, крестов, причудливых астрологических знаков и других кладбищенских веве.
— А не дадите краткий отчёт?! — в глазах Питера над респиратором сверкала холодная решимость. Наконец-то бой, хоть и со стаями крыс, наконец-то лицо незримого противника! — Что дальше по списку?!
Огонь, вырывающийся из распылителя, погас, но свет в коридоре не исчез. Догорающие крысы бежали прочь, но на кирпичах впереди играли отсветы яркого огня, а носа Питера коснулся сладковатый запах ладана и сандала: или других трав, опознать которые он был не в состоянии. Пытаясь вернуть самообладание, адвокат посмотрел на Босса поверх рукава и с усилием выговорил:
— Мьёртвые люди…
Перед бочкой застыла человеческая фигура, протянув сухие руки к пляшущему в ржавых объятиях огню. Соединив вместе колени и расставив стопы, худой как палка и скособоченный негр медленно повернул голову на шум голосов и вспышки. Он был одет в одну только футболку, которая мешком висела на худых плечах, оставляя бесстыдно нагими ягодицы и бёдра. Негр был брит налысо. Обнажив рот с крупными жёлтыми зубами в непонимающей и страшной улыбке, он начал разворачиваться.
— Осторожнее! — крикнула Шейла.
Не обернувшись, Босс шагал к греющемуся у костра человеку. И так же, не сбавляя шага, вскинул «Зиг-Зауэр» и выпустил пулю ему в грудь. Десять миллиметров. Сокрушительный кинетический кулак, который бьёт с силой десятерых Мохаммедов Али разом. Грохот выстрела покатился по катакомбам, а мертвец отлетел на бочку с костром, пытаясь удержаться хотя бы за что-то и елозя локтем среди раскалённых углей. Он шатался всё сильнее, и, в попытках устоять, слишком сильно опёрся на бочку. Не выдержав, та с лязгом повалилась, взметнув снопы искр и рассыпая горящие обломки древесины. Чернокожий труп рухнул посреди огней, всё ещё пытаясь встать, а Питер продолжал идти. Ближе и ближе. Жёлтые ботинки поедали пыль и кирпич в легкомысленной походке молодого убийцы.
«Двадцать три».
По лицу сгорающего заживо мертвеца тянулась сложная вязь татуировок. Сплошным кружевом они опутывали лоб и щёки, уши и шею, ныряли под растянутую майку, чтобы снова покрыть руки до локтей и ноги до самых стоп, оплетали живот и половые органы, соединяясь над вырванным пупком в уже виденный Питером символ креста, установленного над могильной плитой. В другой жизни этот человек мог бы стать шедевром татуажа. Позировать на выставках боди-арта, демонстрируя чьё-то невероятное искусство и терпение. В нитях из чернил и крови угадывались множественные завитки, нырявшие друг под друга как ленты кос, а гробы над сосками украшала сложная вязь латинских букв.
«Двадцать два».
Наступив «Тимберлендом» на горло агонизирующему зомби, Питер поднял пистолет и сделал выстрел точно в середину лба. Верх черепной коробки лопнул, плеснув на кирпичи тёмной жижей, похожей на однородно перемешанную смолу. Внутри голова человека была залита загустевшим древесным соком. Сухие руки и ноги прекратили дёргаться, и труп горел уже целиком. Питер убрал ботинок и переступил через новосозданный костёр.
— Что встали?! Стреляйте во всё, что движется, если жить хотите.