Питер не стал беспокоить её и тихо вышел к лестнице, переступив через картину на ступенях. Он мог понять Маргарет. Женщины в этой истории никогда не оставались счастливыми. В конечном счёте, когда страницы романа написаны кровью, д’Артаньян никогда не бросит шляпу к нужным ногам. По крайней мере, «Тимберленды» Питера поднимались по грязному ковру, а вовсе не паласу из розовых лепестков — и темнота в конце лестницы ждала его как неотвратимый греческий фатум.
— Картина свалилась от... землетрясения, или он просто её задел, когда спускался? — задумчиво озвучил свои мысли Чарли, следуя за Боссом.
— Если верить камерам, она свалилась сама собой. Не помню, чтобы парень её задевал, — остановившись, Босс посмотрел на крепление картины к стене, а потом на дырку, из которой торчал дюбель. На заднике картины поблескивал шуруп, выпавший из пластикового гнезда.
— А я что-то не обратил внимания, — хмыкнул Чарли, подняв картину на вытянутых руках. — Тяжёлая. Такую задень, сама свалится.
Питер смотрел на репродукцию «Суда Соломона» кисти Питера Пауля Рубенса. Странный выбор для интерьера собственного дома, но не следовало забывать, что первый этаж Итан отводил и для официальных визитов. Интересно, важные шишки из администрации или пожилой судья знали, что садятся на диван, где Линдерс любил развлекаться со своей девушкой? Может быть, это доставляло ему тайное наслаждение? Смотреть на унылые лица современных вельмож и думать, что вечером к нему приедет Мэг…
— А почему тут пацана рубят? — бесхитростно спросил Чарли, разглядывая картину.
— Почитай Библию, Бога ради.
— В Библии никто не рубил детей, — строго возразил Чарли.
— Да что ты…
Питер Рубенс был известен целой серией шедевров на процессуальную тематику — от «Суда Париса» до «Страшного Суда». К сожалению, Босс уже не мог выяснить у хозяина, верно ли истолковал смысл его выбора.
Чарли вернул картину на место и гули поднялись в тёмный коридор второго этажа. Сквозь дальнее окно заглядывала едва заметная среди туч луна, наполняя воздух призрачным танцем пылинок. Здесь же падал на пол узкий луч синего света, пробивающийся и кабинета Линдерса.
— Не удивлюсь, если это всё, — Чарли, стараясь не замечать мрачного отблеска, указал взглядом на ковёр, — следы его адреналина.
— Заткнись, ради всего святого! — в Питере вновь смешались благодарность за омерзительно бесхитростный юмор, который заставлял злиться больше, чем бояться. — И включи везде свет.
Чарли с удовольствием начал щёлкать выключателями, прогоняя гнетущую темноту. Один за другим в комнатах загорались плафоны, а Питер наконец-то набрался смелости и широко распахнул дверь в кабинет.
В небольшой комнате всё оказалось именно так, как показывала камера. Кабинет Итана занимал угловое помещение, поэтому его потолок очень уютно шёл под откос и оканчивался низким стеллажом с виниловыми пластинками и мини-баром со стеклянной дверцей, за которой вальяжно перемигивалось стекло разнообразных, но неизменно дорогих напитков. Водку «Калифорния» Итан явно оставил гостям, а для себя организовал, как выразился бессмертный классик, «не бухло, а алкоголь». Оба окна закрывали тяжёлые портьеры, чтобы вспышки уличных огней не мешали юристу работать. Телевизор и компьютер так и стояли включёнными. На большой плазме замер экран с предложением настройки каналов, а компьютер демонстрировал предложение ввести пароль. Заглянув под стол, Итан не увидел блока бесперебойного питания.
«Получается, причина могла быть в сбое питания. Это бы объяснило и помехи на камерах» — отметил Питер.
Осмотревшись, Питер первым делом подошёл к базе домашнего телефона, перешагнув через разбитую трубку, и нажал на воспроизведение автоответчика. По комнате на всю громкость, какую только мог родить динамик автоответчика, разнеслось тяжёлое, долгое дыхание, а затем и сдавленный как петлёй голос человека, которого более двенадцати часов назад не стало в мире живых:
— ... Ли-и-индерс-с… — слова вырывались из его глотки с мучительным хрипом. — Линдерс...
— Это ведь Найджел! — Чарли едва не подскочил.
— Ты труп... Ты слышишь меня?.. — повисла долгая пауза, но Питер видел, что автоответчик продолжает отсчитывать секунды. Внезапно Найджел рявкнул, будто выплёвывая слова вместе с кровью, которой захлёбывались его жертвы: — Ты труп... Линдерс!
Вне всякого сомнения, голос принадлежал Грегору.