Мертвая хватка сковала горло старика. Пусть и беспомощный, но он чувствовал неподдельный гнев, что священным пламенем разлился по его венам. Демон. Все это время им руководил демон. Пророк оказался не обычным самозванцем, нет. Он плел интриги против своего же рода. Ремуальд оказался в паутине междоусобицы между заклятыми врагами, что было в принципе свойственном нечестивым демонам – власть хаоса как самоцель. Это откровение пробудило ярость в непокорной душе, так что когда наваждение суккубы спало, Ремуальд быстрее обычного пришел в себя, выплюнув кровавый ком из сдавленной гортани. Святым словам мешало сорваться с губ посиневшее от натуги горло, но священник все равно был готов действовать. Зачарованный меч, что держал в лапах демон – он мог разрубить тварь за один взмах. Клирик почти сделал рывок вперед, как обратил внимание на его хозяина – неведомое существо, близко похожее на человека, но все-таки недостаточно, чтобы им являться. Еще один взгляд – на мага, что валялся разодранный в клочья, через страшные раны обнаруживая свою истинную сущность. Вампир. Сколько загубленных душ на его счету?
Ремуальд остановился, так и не сделав движения вперед. Ярость еще кипела в крови, но теперь холодный разум шаг за шагом овладевал мятежным сознанием. Почему некромант смутил его душу? Перед глазами сразу всплыл отрывок из жизни.
"Массивные застенки бараков инквизиции. Молодой инквизитор стоит, глядя долгим прямым взглядом перед собой. Рядом с ним его товарищи – такие же моложавые, но уже потертые первыми невзгодами. Не закаленные до самого сердца, но уже с приданной формой веры в виде острого разящего меча.
Дверь перед ними открывается, выбивая пыльный дух из стенки рядом. Грохот цепей, что тащатся по каменному полу. Из темноты выглядывает чистый ужас, закованный в смертное тело из плоти и крови. Демон. Искаженный нечестивыми силами, с огромными когтями и полным ртом острых жадных до человеческой крови зубов. Инквизитора охватил страх. Нет, не мимолетное слабоволье, а истинный неподдельный испуг, от которого мышцы дервенели, не позволяя сдвинуться ни на йоту. Голову сковывал потусторонний разум, что смотрел на инквизитора через желтые угольно-красные глаза. Душа стремилась выскочить из собственного тела, убраться подальше от этой жути, но ноги буквально приросли свинцовым сплавом к полу.
Из морока инквизитора вывел командирский голос, что навсегда врезался в сознание за годы тренировок.
- Держать строй, - скомандовал он настолько непримиримыми нотами, что наваждение начало спадать, - Я сказал
ДЕРЖАТЬ СТРОЙ
, - рявкнул голос, после чего инквизитор почувствовал, как возвращается контроль над телом.
Оглянувшись на товарищей, он заметил то же облегченное недоумение на их лицах, после чего вспомнил, зачем он здесь. Медленно повернув голову в сторону демона, он прямо заглянул в его обезображенное лицо…"
Годы, годы тренировок! А сейчас Ремуальд поддался неумелому мороку темного, что уж говорить о демонах. Значит ли это, что он потерял веру? Нет, священник ясно отдавал себе отчет в своих убеждениях: он чувствовал присутствие Света рядом, везде, повсюду. Другого объяснения не оставалось: Свет покинул его за большой грех, который он совершил еще в самом начале путешествия. Святая церковь приказала ему нести веру в отдаленный уголок этого региона. А вместо этого он послушал названного Пророка, смалодушничал, повелся на его демонские чары, что стремились лишь воспалить неудовлетворенное самолюбие… И он поддался. Всей душой окунулся в стремление спасти мир, или хотя бы слабую попытку к этому. Предал свою веру на корню. Все невзгоды, что произошли потом – гибель Гарретта и другое, все это лишь следствие его чудовищного грехопадения в темную пропасть. Где ему и место.
Давно Ремуальд не был потрясен настолько в душевном плане. Его картина мира перевернулась с ног на голову. Свет все еще был, он никогда не исчезал. Но тьма подступала со всех сторон. Не было спасения от ее гибельного распространения. Как болезнь, она поражала души живых существ, пока они сами не склонялись к служению, словно марионетки в бродячем цирке. Высшие силы играли со смертными злую игру – они раз за разом разрушали муравейник, пока ничтожные букашки тщетно пытались выстроить все заново. То было Торжество Пламени.
Священник впервые за долгое время понуро опустил голову. Он чувствовал бессилие. Полное и безоговорочное. Тьма не обязательно должна была проникать в душу – Свет оставался неприкосновенной святыней. Зачем эта ярость, зачем это все? Победить
невозможно. Потакать демоническому лорду-Пророку
опрометчиво. Слушать демонов
кощунственно.
Ремуальд сполна ощутил всю старость мира на своих плечах. Старого мира, которого больше нет. Новый был беспощаден ко всему слабому, что отжило свой век. Духовных сил священника едва ли хватало на то, чтобы вылечить рану. Любой из присутствующих мог управлять его сознанием. Зачем он здесь? В чем его польза, в чем служение святой религии?
Бывший инквизитор медленно развернулся и устало пошел к выходу из поместья. Кромешная тьма за каменными стенами распростерла свои объятия, даруя забвение любому, кто дерзнет войти в нее без меча и факела в руке. Священник поднял голову, гордо зашагав вперед. Лицо, словно, высеченное из мрамора, больше не выказывало признаков малодушия. Лишь в ладонь врезались до предела сжатые в кулаке четки – щедрый подарок монахов белградского монастыря. Кровь густыми каплями стекала на пыльную мостовую, пока тьма окончательно не поглотила одинокую фигуру в ночи.