Ллилевин отдыхал душой, наслаждаясь высоким слогом и изяществом светской хроники. Велеречивые авторы в изысканных выражениях со вкусом описывали быт и нравы знати, патриариев и негоциантов, поводивших время в своих особняках на приёмах и балах. Он даже зачитал вслух:
"Вчера, на светском рауте у графа Н. достопочтенный Дж. изволил высказать своё благожелательное мнение о генеалогическом древе барона Р., выразив уверенность в родстве вышеупомянутого Р. с самыми славными представителями семейств Artiodactyla и Canidae. Р. объявил обществу своё восхищение умом и познаниями Дж., приобретенные им в тесном знакомстве с данными семействами, однако позволил себе не согласиться с уважаемым собеседником и имел честь вызвать Дж. на дуэль, которая и состоялась тут же по всем правилам рыцарской чести. Друзья и прочие господа, вовлеченные в спор на животрепещущую тематику, также высказывали свои взгляды на проблемы евгеники и генеалогии упомянутых лиц, их родственников, а также друг друга. Не придя к единому мнению, спорщики просили оказать им честь также выступить на стороне того или иного дуэлянта.
По случаю присутствия высокородных особ и многочисленных дам оружия при господах не имелось, вследствие чего секунданты, сославшись на имевшиеся в истории прецеденты, дозволили установить правоту посредством предметов мебели и обихода,имевшихся в особняке. В результате изящных выпадов, решительных наскоков и дерзновенных атак, производимых по всем правилам фехтовалього искусства, гости получили многочисленные увечья и ранения, а сам Дж. и гильдмейстер С. скоропостижно скончались вследствие апоплексических ударов.
Редакция приносит свои глубочайшие соболезнования домам почивших господ и надеется, что следующая ассамблея, назначенная на 4-е число, пройдёт в столь же дружественной, тёплой атмосфере взаимного уважения и достоинства". На этом месте Ллилевин оторвался от статьи. Какие высокие отношения, какие тонкие чувства!
Отложив подшивку, он удовлетворённо вздохнул:
- Здесь ничего нет. Либо светскую хронику пишет какой-то сторонний корреспондент, либо эту часть газеты злоумышленники не читают, дабы не захлебнуться слюной от описываемой роскоши. Что ж, три из пяти есть. То есть нет, - уточнил он свою мысль, - статьи Блума, конечно, преступление, но против филологии, а не юриспруденции. Как насчёт рекламы? Это самый удобный способ - ведь заявители могут писать всё, что хотят, не стеснённые ни тематикой, ни формой. Да их потом и не найдёшь.
Услышав ответ, он скептически смотрел, как Майлз выдергивает прошитые листы и с трудом гнет наклеенные на картон номера.
- Так ты далеко не уйдешь. Разносчики газет перепаковывают их по десть раз. И никто не знает, кому какой номер достанется, а ведь у информации, как правило, есть адресат. Выходит, каждый получатель секретного сообщения должен быть ещё и мастером оригами. Ой, вряд ли. Скорее, я склонен полагать, что тайна заключается не в тексте или цифрах, а в самой газете - вероятнее всего, в гравюрах или этих виньетках. Графический ко может быть также полезен, как и буквенный, а чтобы его дешифровать, не нужно уметь читать, - высказал свое предложение Ллилевин, - с твоего разрешения, я предпочту этот путь.
Выбрав направление дальнейшей работы, он углубился в исследование линий изображений и структуры вёрстки, стараясь найти смысл в гравюрах.