- Нужно, - шепчет Палыч, поднося заскорузлый палец к растрескавшимся губам. Понимаешь, что сейчас не время для бесед.
Слышишь гулкое "бум!", тянущееся снизу - со стороны двери, за которой лестница на первый этаж, где заколоченные ставни и запертая дверь, которую вам пришлось взломать. Но когда этих тварей задерживали двери и окна?
Хорошо их держит только обезглавливание или выстрел прямо в лоб.
"БУМ!"
Лоб, которым эта сволочь колотит в ставни вашего нехитрого убежища.
- Пидарас ебучий, - шипит Савелий Палыч, выглядывая наружу, морщась от каждого - "БУМ" - удара как от зубной боли, - он так всю округу сюда соберет.
Слышишь, как из-за окна доносится это сиплое дыхание, больной и тихий бубнёж.
Накатывает волной воспоминание, другое - каскадом сыпется одно за другим. Бледность кожи, жар горячки, раскрасневшиеся, воспаленные стеклянные глаза - и боль, боль в них, и страх, но не перед смертью, а перед тем, что уже потеряно и не вернуть никогда.
Кровь на её бедрах темна, она почти черная.
- Я разберусь, - заметив, что тебе, наверное, не стоит сейчас выходить на улицу и бодаться с Зараженным, Палыч подхватывает гвоздодер с пола и, с видимым усилием поднявшись с колен, направляется к двери - едва слышно, синевато-черной тенью скользит во тьме.
Мрак съедает его как сладкую закуску.